Специальные ежемесячные бизнес-журналы для руководителей крупных предприятий России и СНГ О фирме Журналы Подписка и реклама Интервью Содержание сайта Обратная связь

Из письма луны Лю:
Второй разговор - со мной. - Лю, знаешь, о чем я думаю? - О колдуне! - Как ты догадалась?
Но не только... Представь, я сейчас, как никогда ранее, стал понимать Папу Римского: лежит
он со своей красоткой, собирается заняться делом, вдруг мимо его уха проносится какое-нибудь
замшелое копье и сносит полстены... Как должен поступить нормальный мужик по отношению
к тому, что он не видит и не понимает, но видит результаты чуждой чудовищной неуправляемой
силы? Правильно: инквизиция, доносы, повсеместные костры... Хотя я начинаю думать, что огонь
их не берет, вернее, они успевают подставить кого-нибудь вместо себя - нередко того, кто гораздо
умнее: Галилея, Джордано Бруно... А еще эти трусливые идиоты в комиссиях, облеченные властью
сжигать и вешать... - Значит, у нас костров не будет? - Смеешься надо мной? Конечно, нет!
Но поймать его и его воинство мы должны. Я придумал в качестве ночной приманки вот эту
безделицу (К, уже положила на нее глаз!): попробуйте впятером - ты, ЛФ, рядовая С. и ее дочь,
и Аня - Разработать принципы взаимодействия и поимки... Пока вы все здесь отсутствовали,
они наверняка освоили наш чудо-остров: набили пещеры топорами и копьями... Опыт поимки чертей
у тебя уже есть, попробуйте поискать принципиально другие принципы невидимости, нежели те,
которыми пользуетесь сами. И если поймать и увидеть в приборы их не удастся, создайте им
световой ад, в котором они просто испарятся или испугаются и больше к нам не полезут... Это
платье сшила сама? Нет. Твой дизайн? Да. Очень идет! Снимай! Давай, я просто наклонюсь... Ц. Лю

    Иосиф Бродский
	
	       
     Открытка с тостом


                     Н.И.

     Желание горькое - впрямь!
     свернуть в вологодскую область,
     где ты по колхозным дворам
     шатаешься с правом на обыск.
     Все чаще ночами, с утра
     во мгле, под звездой над дорогой.
     Вокруг старики, детвора,
     глядящие с русской тревогой.

     За хлебом юриста - земель
     за тридевять пустишься: власти
     и - в общем-то - честности хмель
     сильней и устойчивей страсти.
     То судишь, то просто живешь,
     но ордер торчит из кармана.
     Ведь самый длиннейший правёж
     короче любви и романа.

     Из хлева в амбар, - за порог.
     Все избы, как дырки пустые
     под кружевом сельских дорог.
     Шофер посвящен в понятые.
     У замкнутой правды в плену,
     не сводишь с бескрайности глаза,
     лаская родную страну
     покрышками нового ГАЗа.

     Должно быть, при взгляде вперед,
     заметно над Тверью, над Волгой:
     другой вырастает народ
     на службе у бедности долгой.
     Скорей равнодушный к себе,
     чем быстрый и ловкий в работе,
     питающий в частной судьбе
     безжалостность к общей свободе.

     ...За изгородь в поле, за дом,
     за новую русскую ясность,
     бредущую в поле пустом,
     за долгую к ней непричастность.
     Мы - памятник ей, имена
     ее предыстории - значит:
     за эру, в которой она
     как памятник нам замаячит.

     Так вот: хоть я все позабыл,
     как водится: бёдра и плечи,
     хоть страсть (но не меньше, чем пыл)
     длинней защитительной речи,
     однако ж из памяти вон, -
     хоть адреса здесь не поставлю,
     но все же дойдет мой поклон,
     куда я его ни направлю.

     За русскую точность, по дну
     пришедшую Леты, должно быть.
     Вернее, за птицу одну,
     что нынче вонзает в нас коготь.
     За то что... остатки гнезда...
     при всей ее ясности строгой...
     горят для нее как звезда...
     Да, да, как звезда над дорогой.

             1969-1970