Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Смотрите отзывы.
Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)
Виктор Куллэ ИОСИФ БРОДСКИЙ: БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ ОБЗОР Цель настоящего обзора – оказать предварительную помощь волонтерам, рискнувшим пополнить когорту исследователей творчества Бродского. Когорты, к которой принадлежит автор этих строк. Количество написанного Бродским огромно, а написанного о нем – и вовсе не поддается исчислению. Полная библиография текстов Бродского, как и работ, ему посвященных, представляется делом заведомо безнадежным, едва ли не титаническим. Американский славист Томас Бигелоу занимается ее составлением несколько лет и труд его далек от завершения [7]. Поскольку библиография Бигелоу не опубликована, отсылаем желающих к библиографиям, наиболее полным на настоящее время [1-3]. Библиографии интервью Бродского [5] и его переводов [6] опубликованы в специальном выпуске журнала "Russian Literature". Отечественные публикации последнего десятилетия, в силу их сравнительной доступности для исследователя, выходят, за редчайшими исключениями, за пределы настоящего обзора. Отчасти они освещены в издании "Литература русского зарубежья возвращается на Родину" [4].
ЛИТЕРАТУРА: I. БИБЛИОГРАФИИ 1. Kline G. A Bibliography of the Published Works of Iosif Aleksandrovich Brodsky // Ten Bibliographies of Twentieth Century Russian Literature. Ann Arbor: Ardis, 1977. P. 159-175. II. МОНОГРАФИИ И СБОРНИКИ 8. Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor: Ardis, 1984. III. СТАТЬИ И ДОКЛАДЫ 20. Айзенберг М. Некоторые другие... (Вариант хроники: первая версия) // Театр. 1991. N 4. С. 98-118. Опуликовано "Литературное обозрение", № 3, 1996. С. 53 - 56. Источник: http://www.screen.ru/vadvad/Litoboz/brbibl1.htm
Иосиф БРОДСКИЙ
ИСТОРИЯ ДВАДЦАТОГО ВЕКА
(Балаган)авторизованный перевод для домашнего чтения
переводчик - Евгений Финкель
Светило катится по кругу.
Cтрочу, зевая, письма другу.
Акт 1
Пролог
Леди и дяди, спешите слышать!
Утро настало, желаю выжить!
Странно еще, что не едет крыша.
Что же, приступим, хотя едва ли
я не привру, так и вы б соврали:
драма есть драма; в ее финале
мы подоспеем к восьмидесятым.
Поровну срама и славы взято.
Вверим бумаге, - что было свято.
Люди спешат во прах, машины -
в металлолом. Хоть достичь вершины
прошлого просто, непостижимы
жизни сошедших со сцены. Вы здесь
вряд ли измените что-то, свыкшись
с фактом; из факта возможно вычесть,
но невозможно к нему прибавить.
Все это может влиять на память,
внешность, течение крови. А ведь
вы - только следствие, не причина.
Ваше рождение есть кончина.
Люди, сограждане! Быть кретином
можно. нельзя пренебречь предметом,
т.е. Историей. В ней ответа
можно искать, избежав при этом
многих соблазнов. На сцене - годы:
свадьбы и спальни, грехи, разводы,
войны, могилы, а также роды.
Занавес! Вот и маэстро. Что же,
вряд ли былое на рай похоже.
Мы прослезиться украдкой можем,
кстати замечу: слеза не в моде,
люди и годы в своем исходе
тихи. И солнце за край заходит,
как парусник за пароходик.
1900. Год неброский.
Мамки еще не суют вам соски.
Счет "по нулям" в метрике вашей.
Однако послушаем, что там дальше.
В Китае китайцы таят угрозу.
В России А.Чехов закончил прозу.
В Италии Флория Тоска стонет.
В Австрии Фрейд публикует сонник.
В Африке скальпы снимают буры
с белых (или белые - с бурых?).
Родену позировать лучше сидя.
В Штатах МакКинли - пока что лидер.
Четыре империи (обалденных),
три демократии. В мире денег -
ажиотаж вокруг велоспорта.
В театрах "Умберто" второго сорта.
Там кто-то кого-то прикончил сдуру.
(Не все, что на стенах, - литература).
И, отмечая новую эру,
Ницше почил, уступая негру
Луи Армстронгу, с пеленок что ли
спутавшему "Бог умер" с "Хэлло, Долли".
Представим теперь человека года:
конструктор, Браунинг, Джон.
Его безделушка лишь входит в моду.
А дальше - пусть скажет он.
(Джон Мозес Браунинг)
"Я взял календарь и увидел, что
на календаре что-то вроде "1OO".
Тогда мне припомнилось вдруг: сто бед
подчас причиняет мне мой сосед.
А если б соседей был целый взвод?
Какая работа? Кромешный ад!
Тогда я наморщил свой лоб. И вот,
я изобрел пистолет-автомат."
1901. Тихое лето.
Всего 1O центов - одна котлета.
Профиль аглицкой королевы
на австралийских марках слева,
увы, посмертно. Умаясь тискать,
Гоген малюет смуглые сиськи.
В Китае китайцам дали по морде.
Макс Планк на научной горит работе
(пока не сгорает). Верди помер.
Теперь миссис Дисней покажет номер:
родит младенца по имени Уолт.
Вот-вот мы прикрутим последний болт,
и оживет экран. На экране
подлодка впервые гребет в океане.
Всем также запомнился кекуок (танец).
В МакКинли стреляет один засранец
и попадает. У Стриндберга - пьеса.
Фрейд не теряет ко снам интереса.
Человек года - сеньор Маркони.
Он - итальянец, слегка - безумец.
Имя его рифмуется с "Сони".
Фирме стоит это обдумать.
(Гульельмо Маркони)
"В священном краю, под небом лазурным,
где каждое облачко - след херувима,
с предгорий доносится Слово безумным,
безмолвным посланьем, но ясным и зримым.
Под волнами этими вечные скалы
шлифуют свой профиль старательно.
Как миска спагетти есть мысль о спирали,
так жизнь стала мыслью о радио."
19O2. Как всякий прочий.
Скальпель хирурга дошел до почки.
Наковыряли гормонов, только
не разберутся - к чему их столько.
С бурами кончено (десять тысяч
трупов). Однако Европа тычет
дымным прогрессом в иные дали.
Аист персидской капусте дарит
узел с записочкой "X.". Болгары,
греки, хорваты и сербы сварой
грезят. Моне мост рисует. В Штатах -
76 миллионов. Сжатый
по-бутербродно народ не дремлет,
в поте лица исполняя древний,
добрый обычай: в тепле плодиться.
См."Тэдди Рузвельт и др.лица".
Человек года - Артур Конан Дойл,
детективист. Персонажи страхов:
сыщик, лысеющий доктор, дом,
скрипка и, по ночам, собака.
(Сэр Артур Конан Дойл)
"Пляшем от худшего: ваши мозги
так же ленивы, как ваша совесть.
Лучшее средство от сытой тоски
это - моя небольшая повесть
о Баскервилль-холле. Загадка для
ваших умов до седьмого пота.
Так вам удастся убить полдня
или, быть может, еще кого-то."
19O3. Легко заметить, -
тучи сгущаются. В Старом Свете
облачно. В Эссене смотрят тупо
в небо трубы заводов Круппа.
(Так виновато кастрат на бабу
смотрит). Однако умолкнем, дабы
слышать изгибы родимой речи
в Лондоне на большевистской встрече.
И, говоря о славянской проблеме:
сербский король сделал ход в королеве.
Вот вам Гоген, Писсаро и Уистлер!
С вас за проезд по каналу, мистер,
доллар. Забыв расплатиться с девкой,
Томми британское тащит древко
в кущи Нигерии: эта местность
нравится Томми. Любая мерзость
отмечена датой. Колонка войн.
Родился мой папа и Ивлин Во.
Человек года... позвольте, но
их, собственно, двое. Два брата. Пара
похожих мозгов, две пары ног
и рук столь похожих на крылья Икара.
(Братья Райт)
"Мы - братья, Орвилл и Уилбур Райт.
Нас часто рифмуют с английским "флайт"!
Вот почему в этот тихий год
мы подняли в небо наш самолет.
Сверху, куда вас закинет ветер,
Сити подобен свежей газете.
Англия - карте. Но замысел наш -
скорее бомба, чем пейзаж!"
19O4. То, что лежало
в пыльных пакгаузах, в цель попало.
В этом японцы, как есть косые,
видят начало конца России.
Бритоголовым миланский опер
скулы массирует. Этот номер
лучше пройдет с безопасной бритвой.
Не потешаясь кровавой битвой,
месье Сезанн так увлекся горой
Сент-Виктуар, что иные порой
спорят: быть может и впрямь - не гора?
Спор Ватикану с богемой пора
сей разрешить, пока сэр Резерфорд
нянчится с атомом (лучший исход:
не потревожить). Родился Грэм Грин,
Чехов умер. Мисс Дитрих грим -
не промахнуться б - наносит на
кончик носа, - моя страна
в бурном экстазе. Джордж Баланчин
вслед за Роллс-Ройсом родился; чин -
балетоман. А в NY (нутро):
первый утробный вой метро.
Человек года - Готтентот.
Место жительства: Африка, Юго-Запад.
Хозяин - немец. В этом деле всегда прав тот,
кто - немец. Закидать - не хватит шапок.
(Готтентот)
"Немец для нас слишком белотел.
Бел средь бела дня, а тем паче ночью бел.
Плюс, даже если дела ваши - швах,
вы не назовете черное чучело "шварц".
"Шварц" даже хуже, чем "черномазый". Это то, с чем
катитесь вы к черту со своим поганым дойчем!
Уколовшись о стрелы мои, вы имеете шанс
излечиться от высокомерия, Ганс."
19O5. Япония в сводке.
Русского ваню спасают лодки,
шлюпки, корыта, ошметки шлюпок;
urbi et orbi понятно: глупо
с хитрым Востоком играться в жмурки.
Игра проиграна. В Петербурге
те, у кого желудок пуст,
толпами валят на улицы. Пусть
их подравняет казачий строй.
Торговец "зингерами" в свой
черед у жены принимает роды:
еще одна девочка, ей породу
продолжить мною. Пабло Пикассо
("Мальчик с трубою") такого паса
не ожидал. Бледные тени
шведско-норвежские блекнут, с тем и
разбегаются; от чего, тем не менее
тени норвегов не стали темнее.
Говоря о том, что звучит странновато,
"E равно MC квадрату",
автор - Альберт Эйнштейн, фовисты
(в смысле искусства искусство чисто)
дали Матиссу carte blanche в Париже.
Ференц Легар рассмешил до грыжи
граждан "Веселой вдовой". Трансвааль
вводит законную власть. Вуаль
Греты Гарбо, la belle dame sans
merci, скользит. Неоновый вальс.
Человек года, скорей Никто -
не Уэллс, не Стриндберг - ни се, ни то -
не Уайльд, не Швейцер - никто иной -
так больше тайной еще одной.
(Камуфляж)
"Меня ты на войне оденешь вместо фрака,
и жизнь убережешь, когда начнется драка.
Я - мистер Камуфляж. Я - твой двойник, пожалуй,
со мной тебе смешны метели и пожары.
От выстрелов тебя спасут леса и топи.
Я - лучшая из всех немыслимых утопий.
Я в замысле Творца бывал еще в начале.
Нет повести моей прекраснее печали."
19O6. Повисают стрелки.
Время устало. Устали стенки
суммой немых переплетов Фрейда
быть в знаменателе века. Кельты
вроде бы вновь отменили казни
в Африке... белых. Великий Кайзер
малость приврал о своем морфлоте,
в смысле, прибавил. Японцы, в поте
лиц цвета серы, поток товарных
наших составов к своим товарам
грубо плюсуют. Тем часом, в Альпах,
дырку изрядную в снежных скальпах
проковырял ааронов посох,
выгнув туннель, словно знак вопроса
в речи попутчицы: "Что это там?"
"Выход из жопы". Pardon madame.
Русским премьером - уже не Витте,
впрочем, и новому долго видно
не усидеть на пьедестале -
справка в магическом кристалле.
Дрейфус, лет десять отбывший в зоне
в роли шпиона и фармазона,
признан, хоть грех с пятым пунктом, честным.
Этот процесс послужил, в известной
степени, как бы рекламой "демо".
Янки впервые имеют дело
с островом Куба. Никто не зван.
Родился Беккет. Умер Сезанн.
Человек года - герр фон Пирке.
Коли, губи, руби
со шприцем Гамлета в руке:
Ту-Би о нот Ту-Би.
(Д-р Клеменс фон Пирке)
"Поверьте, аллергия -
не просто сыпь.
Коллеги, дорогие,
чужой красы
не жаль, но эти пятна -
печальный знак:
вам завтра безвозвратно
уйти во мрак.
Теперь, мой новый принцип:
своей иглой
ввожу, посредством шприца,
совсем иной,
но в то же время - вирус
(не надо слез);
но если вирус вырос -
туберкулез."
19O7. Никакого движенья.
Родился Оден! Его рожденье -
в прологе века. В России Павлов
собачек режет: слюна и сало.
За дверью слева сидит в испуге
Д.Менделеев, его заслуги
в таблице мало, - сам был под мухой.
В делах кубистов пока что глухо,
как в Оклахоме, вошедшей в Штаты.
Новозеландские ребята
готовы к драке. Луи Люмьер
берет очередной барьер,
раскрасив пленку (ему - ура!).
О модернизме сказал "мура"
сам Папа Римский (два пальца в рот).
4:O - победил "Детройт"
"Чикаго", восторженный вой толпы:
Gloria Mundi и стук копыт.
"Германский Кайзер и Николай
за чашкой чая" - статья мала,
как с самолета - Каламазу.
Карл Гагенбек на газон козу,
волка и зайца приладил. Сартр
сказал бы просто: "Звериный театр."
Человек года - ... откройте рот - ...
Иосиф Сталин. Еще не тот,
т.с., "не Байрон", ему за двадцать:
охота к славе, охота драться.
(Иосиф Джугашвили по кличке Сталин)
"Я рос без папаши, я жил в грязи.
Я взял этот банк, но не пер в ферзи.
Все эти четыре сотни кусков
для партии милой отдать я готов.
Да, это был величайший "экс"
с тех самых пор, как Христос воскрес.
И я - не жулик и не злодей,
я - лишь Нулище в толпе нулей."
19O8. Действительно, скука.
Что позволяет, однако, слухам
о разрушеньях в Калабрии даже
повысить давление бабушкам нашим.
В мире искусства все эти раны
как бы врачуют рожденьем Яна
Флеминга, "Дворцом" Моне и до-ре
волшебной грации Айседоры;
"Чикаго" вновь - чемпионом мира:
"не сотворите себе кумира..."
Балканы: Босния c Герцеговиной
сделали выбор и стали львиной
долей австро-венгерской каши
(что там с эрцгерцогом будет дальше?).
В моде бюстгальтеры и авторучки.
Гелий в Голландии жиже и лучше,
нежели в Англии, что едва ли
поднимет Фландрию по вертикали
над уровнем моря, по уровню разума
последняя выше. В разделе "Разное":
убиты король и сынок в Португалии,
что сделало мир по-горизонтальнее.
Авто в переулках привычней конок.
Дело доходит уже до гонок.
Плюс в разделе "Новости дня":
Дженерал Моторс. Британия:
"Эдвард и Николай (второй)
с царственным видом обходят строй
ихних матросов", за кадром: германцы
кажут им кукиш. Республиканцы
сделали ставку на Уильяма Тафта
в Штатах, где нынче прописан автор.
Человек года - ученый-немец,
Пауль Эрлих. Он - крестный папа
иммунологии. Европеец
и янки идут на поклон к эскулапу.
(Пауль Эрлих)
"В мире, так же, как в тесном бараке
не застрахованы вы от драки,
тоже возможны сифак и порча,
не говоря уж о многом прочем.
Вот от чего нужен мой сальварсан.
Если не веришь, - попробуй сам,
на бабе, или на пару, сразу..."
"Д-р Эрлих. Звонить три раза."
19O9 - рысцой по кругу.
Гертруда Стайн посвящает другу
"Три жизни" (на книжку такая мода,
что автору стать человеком года -
раз плюнуть). Помимо этого, - турки
(рифма приходит сама - придурки):
новый султан - три жены, три брата -
станет их жертвой; дело за датой.
Тем же грешит и Иран: пора ведь
Ахмед-шаху по праву править
(тринадцатый год сынку Али).
Дягилев блещет в Le grand Paris
своими "Сезонами". В Гондурасе
крови, как сытых клопов в матрасе,
что-то вроде желе из крестьян.
Зигмунд Фрейд пересек океан,
чтобы поведать о психоанализе
котам и Алисам, хотя едва ли все,
так же, как Дэвид сбежал от Мэри,
в кошмарных снах потекут из Америк.
Британцы, всерьез припугнув Ройял Датч
Шелл Компани, выиграли матч
за персидскую нефть. Той порой Рокфеллер,
словно дружок Малыша, пропеллер
к банку приладил (авось, спасет).
В гонках на санках стал первым тот,
в чьем паспорте значится "Роберт Пири",
больше известный в прохладном мире
полярных волков как "Борода".
Внимание, дамы и господа!
Прибавим льды покоренного полюса
к гордо сияющим звездам и полосам!
Так на пороге всей нашей жути
люди торчали на Абсолюте.
Человек года - простой цирюльник
с окраины Лондона. Этот умник,
не зная где бы добыть монет,
придумал завивку "перманент".
(Лондонский цирюльник)
"Этой империи не дождаться заката.
Прочие - угасали когда-то.
Распадались на части и погибали.
Ветер истории - шутка? Едва ли.
Пусть на волнах раскачает мой остров.
Пусть поштормит, потошним, это просто.
Только б блондинки, шатенки, брюнетки
клали на мой подзеркальник монетки!"
191O - конец декады.
Скромный распас - по сему раскладу.
Всюду пришли демократы к власти.
Хоть временами, как прежде, страсти
перехлестнут и маньяк прикончит,
скажем, премьера Египта. Впрочем
массовка уже оттирает солистов.
(Хор узколобых албанских марксистов.)
Плюс португальский король без визы
мается в Сити, смирясь с сюрпризом -
он - не король. Англичане ж свято
чтут короля, и в Георге Пятом,
как и в покойном Эдварде, видят
чуть ли не Бога (себя же - в свите).
Не стало Толстого и Марка Твена.
Зато Карл Май Виннету на сцену
вывел. В Париже, спешите слышать,
(и видеть афишу) "Жар-птица", выше -
"Стравинский и Дягилев". Хаос нот
и ног. С аргентинским танго фокстрот
слиты, как хвост с кометой Галлея
(хвала небесам, мое поколенье
с ней не обнимется). Наш Конгресс
бдит и блюдет, скажем так, интерес
шкурный: к примеру, из Алабамы
стали невывозными бабы.
Японцы к Корее клешни протянули,
как к зеркалу губы для поцелуя.
Человеком года стал архитектор,
мистер Франк Ллойд Райт.
Имя его знакомо тем, кто
считает, что "с милым - рай..."
(Франк Ллойд Райт)
"... в шалаше и в гнезде ни замков, ни дверей,
тем не менее, многие счастливы.
И подумалось мне, что как можно скорей
надо строить владения частные.
Чтобы время в берлоге неспешно текло, -
городскую забудьте давку:
невысокий заборчик, кирпич и стекло,
плюс зеленый паркет под травку."
1911 - неплохо в целом.
Хлеба хватает, стабильны цены.
Германский Кайзер (см. Вильгельм
Второй) для немцев наметил цель:
"o" - в слове "Бог". "Город Солнца - Берлин."
Какой-нибудь Ваня сказал бы: "Блин..."
Гаврош сказал бы: "C'est tout..." Адольф
("сын Солнца", что ли?) пока что - ноль в
квадрате, ему лишь 22.
На солнце желтая голова
китайца по имени Сунь-Ят-Сен
кажется шаром бильярдным. Всем
в связи с этим делом обрезали косы.
(Указ Президента. Какие вопросы?)
(Хотя одного не могу взять в толк:
как в свежеобритом Парламенте том
будет выглядеть меньшинство,
когда за ним, как минимум, сто
миллионов таких же бритых голов.
Вряд ли среди парламентских слов
и выражений найдется такое,
что ввергнет Восток в состоянье покоя.)
В Мексике после кровавых родео
стал президентом Франциско Мадеро.
Итальянцы, стряхнув с ушей лапшу,
наставили пушки на Пашу.
"Искусство - в массы!" С таким девизом
из Лувра стибрили Мону Лизу.
По этому делу парижским копам,
перетряхнувшим зады Европы,
попался Гийом на блошином рынке.
"Duineser Elegien" Райнера Рильке
пишутся. В Лондоне суфражистки
сушат на древних газонах пожитки.
Человек года - полярный волк:
свитер, ушанка, сипящий голос.
Полярный волк, это - знающий толк
в том, что "на Юг" означает "на Полюс".
(Руаль Амундсен)
"Я - Руаль Амундсен. Я влюблен в лед.
Царство синего льда простирается от
полюса к полюсу. Жизнь во льдах
на любом языке начинается с "ах!"
Ах! когда на термометре - минус сорок.
Ваша мысль избавляется от сора.
На вопрос: "Что есть голос, зовущий в Рай?",
отвечаю: "Собачий простуженный лай!""
1912. Капитан Роберт Скотт
запоздало кончает на Полюсе. Тот
уже был под Руалем. Скотт видит льды,
вспоминает, что было, и молодым
умирает. От горя не тает лед.
И вот на полном ходу пароход
"Титаник" его обнимает. Звон
у Ллойда в Лондоне. Похорон
уже поболее. Повод веский
рвануть в Румынию, где Ионеско
родился, иль на Балканы, где
турок с наганом и в бороде;
хотя мы сюда - не за этим. Мир
сходит втихую с ума. Кумир
лондонских нянек и их питомцев -
наш балаган! Из его потомства
Черчилль состряпает армию. В США
Вудро Вильсон сказал всем: "Ша!
Сверху кладу козырного туза!"
(Ставка: Нью-Мехико и Аризона.) "Кто - за?
Кто - против? Стволов у меня - сотни тысяч."
Все ("глори, глори...") прошло без стычек
и крови, и проч. Зато в Европе
есть кому попердеть в окопе:
пять миллионов одних иванов,
почти по четыре гансов и жанов.
К могилам братским шагать им в ногу
пока не время. И, слава Богу.
Бог создал Землю, но Воду - тоже,
а океану еще, похоже,
под силу править (игра без правил)
бал полушарий: Каин и Авель.
Человек года - скок-по-скок.
Ему, однако же, не до шуток.
Хоть был он не низок и не высок,
но прыгнул за Родину с парашютом.
(Капитан Альберт Берри)
"Пряча голову под капюшон,
всякий раз ты похож на шута,
даже тем, для кого ты смешон,
черт твоих не видать ни черта!
На печаль стоит плюнуть, сынок,
чтобы жить без печатей и виз!
Занеси над планетой сапог,
одуванчиком падая вниз."
1913. Запахло кровью
на Балканах. Поводит бровью
в белой паре парламентарий:
объединившийся пролетарий
киснет турецко-словацким фаршем.
Граждане Штатов парадным маршем
вносят налог федеральный в кассу.
Что же и впрямь взволновало массы,
так то - мичиганский конвейер Форда.
Мир чистогана! Так плюнуть в морду
Марксу охота! Какому Карлу
могло такое присниться? В марлю
уже запеленут младенец Никсон,
скрестивший ножки корявым иксом.
Его икота - ничто, в сравненьи
с многоголосым стихотвореньем
Роберта Фроста; "North of Boston"
вполне готов потягаться ростом
с Grand Central Station, где с крыши позже,
сентиментальные скорчив рожи
в немом восторге, мочиться будут
крутые парни из Голивуда.
Тем часом Пруст угодил в фарватер
"потока сознания"; инкубатор:
гейгера счетчик щиплет среду;
Стравинский в Париже - La Sacre du
Printemps - законодатель мод.
Однако публика любит фокстрот.
Швейцер лечит. (Весь мир - в агонии.)
Во фьордах - подлодки. В ширинках - молнии.
И вы, задумчивый иностранец,
во сне о грядущем сосете палец.
Человек года, боюсь, Нильс Бор.
Только датчанин скажет,
что атом похож на протертый пробор
или след от ступни на пляже.
(Нильс Бор)
"Крохотен атом. Краса - не в росте.
Когда вы расщепите хоть один,
он с вами в такие сыграет кости, -
хоть тыщи трупов на кон клади!
Теперь называйте атом - мелким!
Он, как и мир, как и я - велик!
С одной стороны, - как помятая целка.
С другой, - как вздыбленный материк!"
1914.
Четырнадцатый! Исторический год!
Европа уже застрахована от
здорового сна. Сырые факты:
Париж, "Фигаро" покинул редактор
с дыркой во лбу, застрелен супругой
министра финансов; газетчик с испугу
напишет, мол "леди сия - sans merci".
C'est tout. Однако, с этим всвязи,
помянем и Жана Жореса, он
своим призывом блюсти закон
вызвал в Парламенте бурю страстей;
итог: не отведав на ужин сластей,
простреленный череп упал в антрекот...
Четырнадцатый! Романтический год!
Вуали. Кафе. Одинокий пиф-паф.
Почти пастораль! До рожденья Пиаф
всего-то лишь год. Ей не спеть о том,
как в Дублине вновь облажался Том,
о том, как открылся канал в Панаме,
о пересаженном сердце... Нами
все это забудется вскоре, в Сараево
прибыл эрцгерцог, а с ним - жена его;
кому-то такой неприятен дуэт,
пуле тесно в стволе... (Продолжение следует)
1986
Источник: http://www.geocities.com/Paris/Parc/9320/xxrus.htm
Деград |
