Специальные ежемесячные бизнес-журналы для руководителей крупных предприятий России и СНГ О фирме Журналы Подписка и реклама Интервью Содержание сайта Обратная связь

Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

Иосиф Бродский о Цветаевой

Цветаева — вовсе не бунт. Цветаева — это кардинальная постановка вопроса: «голос правды небесной / против правды земной».

Время — источник ритма. Помните, я говорил, что всякое стихотворение — это реорганизованное время? И чем более поэт технически разнообразен, тем интимнее его контакт со временем, с источником ритма. Так вот, Цветаева — один из самых ритмически разнообразных поэтов. Ритмически богатых, щедрых. Впрочем, «щедрый» — это категория качественная; давайте будем оперировать только количественными категориями, да? Время говорит с индивидуумом разными голосами. У времени есть свой бас, свой тенор. И у него есть свой фальцет. Если угодно, Цветаева — это фальцет времени. Голос, выходящий за пределы нотной грамоты.

Цветаева действительно самый искренний русский поэт, но искренность эта, прежде всего, есть искренность звука — как когда кричат от боли. Боль — биографична, крик — внеличен... Тот ее «отказ», о котором мы давеча говорили, перекрывает, включая в себя, вообще что бы то ни было. В том числе личное горе, отечество, чужбину, сволочь тут и там. Самое же существенное, что интонация эта — интонация отказа — у Цветаевой предшествовала опыту. «На твой безумный мир / Ответ один — отказ». Здесь дело не столько даже в «безумном мире» (для такого ощущения вполне достаточно встречи с одним несчастьем), дело в букве — звуке — «о», сыгравшем в этой строчке роль общего знаменателя. Можно, конечно, сказать, что жизненные события только подтвердили первоначальную правоту Цветаевой. Но жизненный опыт ничего не подтверждает. В изящной словесности, как и в музыке, опыт есть нечто вторичное. У материала, которым располагает та или иная отрасль искусства — своя собственная линейная, безоткатная динамика. Потому-то снаряд и летит, выражаясь фигурально, так далеко, что материал диктует. А не опыт. Опыт у всех более или менее один и тот же. Можно даже предположить, что были люди с опытом более тяжким, нежели цветаевский. Но не было людей с таким владением — с такой подчиненностью материалу. Опыт, жизнь, тело, биография — они в лучшем случае абсорбируют отдачу. Снаряд посылается вдаль динамикой материала. Во всяком случае, параллелей своему житейскому опыту я в стихах Цветаевой не ищу. И не испытываю ничего сверх абсолютного остолбенения перед ее поэтической силой.

Я считаю, что Цветаева — первый поэт XX века. Конечно, Цветаева.

Источник: http://www.ioann.rozamira.org/stihi/cvetaeva.htm

…Идея сбежать заграницу была моя. Вот я и предложил вечно бедствующему приятелю захватить самолет и махнуть в Афганистан. Дело было с Самарканде, до границы – рукой подать. Я должен был стукнуть пилота по голове камнем, а приятель, бывший военный летчик, сесть за штурвал. Мы поднимаемся на большую высоту, потом планируем и идем над границей, так что никакие радары нас бы не засекли. Все было продумано до мелочей, даже билеты были куплены. На оставшуюся от билетов сдачу я купил грецких орехов и колол их тем самым камнем, которым должен был врезать летчику.

Колю, значит, я эти орехи и вдруг понимаю, что орех-то внутри выглядит, как человеческий мозг… И я подумал – с какой это стати я буду бить его по голове. И кому нужен этот Афганистан… Я вспомнил друзей, любимую девушку, которая осталась в Ленинграде. Хотя она уже была замужем. Все это меня так задело, взяло за живое. В общем – домой захотелось…

Это было его первое и последнее желание оставить Родину. Потом, спустя десять лет Бродского вынудили сделать это, уже официальным образом. И Бродский уехал.

Он будет бежать всю свою жизнь от консерватизма и глупости, от чиновнического произвола и формализма, от предательства любимой и друзей. От собственной нерешительности совершить главный побег в своей жизни – побег от самого себя.

В Россию поэт так и не вернулся, хоть его официально приглашали. Накануне 50-летия присвоили звание почетного гражданина Санкт-Петербурга, инициировали проведение научной конференции, посвященной его творчеству. Но поэт, видимо, не забыл ни принудительного побега из страны, ни запрета лично похоронить родителей, ни гонений и унижения…