Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

Из письма луны М.:
14 февраля 2011 года. День всех влюбленных. Приказом цариц - на всех этажах праздничный день.
С четвертого этажа спустились транспорты с нарисованными крупными горящими сердцами. Что там?
Оказалось - твои подарки всем женам. Абсолютно одинаковые мешочки размером с два мужских кулака.
Набиты крупными алмазами. На одной стороне мешочка твой рисованный портрет (в стиле твоих рисунков),
на другой - такое же пылающее, как на транспортах, сердце и  надпись: от мужа. Скромно и со вкусом.
С утра двери в концертный зал широко открыты и мы ломаем головы: сколько же голых юных безбилетниц
будут висеть вечером у нас над головами? Нет, серьезно, теоретически их сколько может влезть?
А практически? А если потренироваться и сверхуплотниться? Лично мне ответ безумно интересен. Знаю,
что вернулась Лю, но ее нигде не видно. Неужели ждать до вечера? Встретимся на концерте. Спасибо! Ц. М.

    Иосиф Бродский
	
  
	 
Подражая Некрасову, или Любовная песнь Иванова

     Кажинный раз на этом самом месте
     я вспоминаю о своей невесте.
     Вхожу в шалман, заказываю двести.

     Река бежит у ног моих, зараза.
     Я говорю ей мысленно: бежи.
     В глазу - слеза. Но вижу краем глаза
     Литейный мост и силуэт баржи.

     Моя невеста полюбила друга.
     Я как узнал, то чуть их не убил.
     Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
     что выдержал характер. Правда, пил.

     Я пил как рыба. Если б с комбината
     не выгнали, то сгнил бы на корню.
     Когда я вижу будку автомата,
     то я вхожу и иногда звоню.

     Подходит друг, и мы базлаем с другом.
     Он говорит мне: Как ты, Иванов?
     А как я? Я молчу. И он с испугом
     Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.

     Их мог бы сделать я ей. Но на деле
     их сделал он. И точка, и тире.
     И я кричу в ответ: На той неделе.
     Но той недели нет в календаре.

     Рука, где я держу теперь полбанки,
     сжимала ей сквозь платье буфера.
     И прочее. В углу на оттоманке.
     Такое впечатленье, что вчера.

     Мослы, переполняющие брюки,
     валялись на кровати, все в шерсти.
     И горло хочет громко крикнуть: Суки!
     Но почему-то говорит: Прости.

     За что? Кого? Когда я слышу чаек,
     то резкий крик меня бросает в дрожь.
     Такой же звук, когда она кончает,
     хотя потом еще мычит: Не трожь.

     Я знал ее такой, а раньше - целой.
     Но жизнь летит, забыв про тормоза.
     И я возьму еще бутылку белой.
     Она на цвет как у нее глаза.

             1968