Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Читайте отзывы. Так же рекомендуем завод Горницу.
Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, апрель 2011 г. Из письма луны Н.: Мы, самые опытные, почувствовали: твоя игра с музыкантками идет к концу... Грядет лавина новых тел! А все потому, что ты затеял масштабную политико-экономическую дискуссию "Апрельские тезисы". Второй этаж кует мировые экономические обзоры, четвертый - политические анализы. Темы таковы, что дух захватывает: "Китай, Куба и четвертый этаж: как строить коммунизм?" и т.п. и т.д. Мы с М. постоянно улыбаемся, ловя взгляды друг друга. А на площадях - архитектурные шедевры Индии. И наплыв индийских лун с детьми. Внешне, ты играючи уже сбросил 10 кг. Интересно, что думает об этом твой организм? Костный и продолговатый позвоночный мозг, наверное, не могут без мата комментировать игру твоего ума и другого органа. Впрочем, я тоже загружена. ХХХ поручила доклад "Экономические достижения правительства Абамы". Ищу с лупой эти достижения. Непременно приди на мое выступление. Ц. Н. Иосиф Бродский В горах 1 Голубой саксонский лес Снега битого фарфор. Мир бесцветен, мир белес, точно извести раствор. Ты, в коричневом пальто, я, исчадье распродаж. Ты - никто, и я - никто. Вместе мы - почти пейзаж. 2 Белых склонов тишь да гладь. Стук в долине молотка. Склонность гор к подножью дать может кровли городка. Горный пик, доступный снам, фотопленке, свалке туч. Склонность гор к подножью, к нам, суть изнанка ихних круч. 3 На ночь снятое плато. Трепыханье фитиля. Ты - никто, и я - никто: дыма мертвая петля. В туче прячась, бродит Бог, ноготь месяца грызя. Как пейзажу с места вбок, нам с ума сойти нельзя. 4 Голубой саксонский лес. К взгляду в зеркало и вдаль потерявший интерес глаза серого хрусталь. Горный воздух, чье стекло вздох неведомо о чем разбивает, как ракло, углекислым кирпичом. 5 Мы с тобой - никто, ничто. Эти горы - наших фраз эхо, выросшее в сто, двести, триста тысяч раз. Снизит речь до хрипоты, уподобить не впервой наши ребра и хребты ихней ломаной кривой. 6 Чем объятие плотней, тем пространства сзади - гор, склонов, складок, простыней - больше, времени в укор. Но и маятника шаг вне пространства завести тоже в силах, как большак, дальше мяса на кости. 7 Голубой саксонский лес. Мир зазубрен, ощутив, что материи в обрез. Это - местный лейтмотив. Дальше - только кислород: в тело вхожая кутья через ноздри, через рот. Вкус и цвет - небытия. 8 Чем мы дышим - то мы есть, что мы топчем - в том нам гнить. Данный вид суть, в нашу честь, их отказ соединить. Это - край земли. Конец геологии; предел. Место точно под венец в воздух вытолкнутых тел. 9 В этом смысле мы - чета, в вышних слаженный союз. Ниже - явно ни черта. Я взглянуть туда боюсь. Крепче в локоть мне вцепись, побеждая страстью власть тяготенья - шанса, ввысь заглядевшись, вниз упасть. 10 Голубой саксонский лес. Мир, следящий зорче птиц - Гулливер и Геркулес - за ужимками частиц. Сумма двух распадов, мы можем дать взамен числа абажур без бахромы, стук по комнате мосла. 11 "Тук-тук-тук" стучит нога на ходу в сосновый пол. Горы прячут, как снега, в цвете собственный глагол. Чем хорош отвесный склон, что, раздевшись догола, все же - неодушевлен; то же самое - скала. 12 В этом мире страшных форм наше дело - сторона. Мы для них - подножный корм, многоточье, два зерна. Чья невзрачность, в свой черед, лучше мышцы и костей нас удерживает от двух взаимных пропастей. 13 Голубой саксонский лес. Близость зрения к лицу. Гладь щеки - противовес клеток ихнему концу. Взгляд, прикованный к чертам, освещенным и в тени, - продолженье клеток там, где кончаются они. 14 Не любви, но смысла скул, дуг надбровных, звука "ах" добиваются - сквозь гул крови собственной - в горах. Против них, что я, что ты, оба будучи черны, ихним снегом на черты наших лиц обречены. 15 Нас других не будет! Ни здесь, ни там, где все равны. Оттого-то наши дни в этом месте сочтены. Чем отчетливей в упор профиль, пористость, анфас, тем естественней отбор напрочь времени у нас. 16 Голубой саксонский лес. Грез базальтовых родня. Мир без будущего, без - проще - завтрашнего дня. Мы с тобой никто, ничто. Сумма лиц, мое с твоим, очерк чей и через сто тысяч лет неповторим. 17 Нас других не будет! Ночь, струйка дыма над трубой. Утром нам отсюда прочь, вниз, с закушенной губой. Сумма двух распадов, с двух жизней сдача - я и ты. Миллиарды снежных мух не спасут от нищеты. 18 Нам цена - базарный грош! Козырная двойка треф! Я умру, и ты умрешь. В нас течет одна пся крев. Кто на этот грош, как тать, точит зуб из-за угла? Сон, разжав нас, может дать только решку и орла. 19 Голубой саксонский лес. Наста лунного наждак. Неподвижности прогресс, то есть - ходиков тик-так. Снятой комнаты квадрат. Покрывало из холста. Геометрия утрат, как безумие, проста. 20 То не ангел пролетел, прошептавши: "виноват". То не бдение двух тел. То две лампы в тыщу ватт ночью, мира на краю, раскаляясь добела - жизнь моя на жизнь твою насмотреться не могла. 21 Сохрани на черный день, каждой свойственный судьбе, этих мыслей дребедень обо мне и о себе. Вычесть временное из постоянного нельзя, как обвалом верх и низ перепутать не грозя. 1984 Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, апрель 2011 г.
Деград |