Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

Из письма луны Н.:
С подачи Лю, ТВ показало кадры, как они впятером лечили твою простуду. И как пятеро суперкрасоток
смывают в ванной со своих божественных тел всех твоих микробов. У всех в паузе встречи
со своими малышами. Вылечили тебя - и какова благодарность? Сидишь на скале в обнимку
с последним клоном ЛФ и пристально смотришь в океан. ТВ включает в новости и эти кадры. Ц. Н.

    Иосиф Бродский
	
	
	     Развивая Платона


        I

     Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река
     высовывалась бы из-под моста, как из рукава - рука,
        и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы,
     как Шопен, никому не показывавший кулака.

     Чтобы там была Опера, и чтоб в ней ветеран-
     тенор исправно пел арию Марио по вечерам;
        чтоб Тиран ему аплодировал в ложе, а я в партере
     бормотал бы, сжав зубы от ненависти: "баран".

     В этом городе был бы яхт-клуб и футбольный клуб.
     По отсутствию дыма из кирпичных фабричных труб
        я узнавал бы о наступлении воскресенья
     и долго бы трясся в автобусе, мучая в жмене руб.

     Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
     там, где нога продолжает начатое головой.
        Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
     самые главные - пенальти и угловой.

        II

     Там была бы Библиотека, и в залах ее пустых
     я листал бы тома с таким же количеством запятых,
        как количество скверных слов в ежедневной речи,
     не прорвавшихся в прозу, ни, тем более, в стих.

     Там стоял бы большой Вокзал, пострадавший в войне,
     с фасадом, куда занятней, чем мир вовне.
        Там при виде зеленой пальмы в витрине авиалиний
     просыпалась бы обезьяна, дремлющая во мне.

     И когда зима, Фортунатус, облекает квартал в рядно,
     я б скучал в Галерее, где каждое полотно
        - особливо Энгра или Давида -
     как родимое выглядело бы пятно.

     В сумерках я следил бы в окне стада
     мычащих автомобилей, снующих туда-сюда
        мимо стройных нагих колонн с дорическою прической,
     безмятежно белеющих на фронтоне Суда.

        III

     Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
     где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
        девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
     надолго сосредотачивается на вилке или ноже.

     Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
     подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
        и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
     о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.

     Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
     не имеющих отношенья к ужину при свечах,
        и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
     на зеленое платье. Но под конец зачах.

     Время, текущее в отличие от воды
     горизонтально от вторника до среды,
        в темноте там разглаживало бы морщины
     и стирало бы собственные следы.

        IV

     И там были бы памятники. Я бы знал имена
     не только бронзовых всадников, всунувших в стремена
        истории свою ногу, но и ихних четвероногих,
     учитывая отпечаток, оставленный ими на

     населении города. И с присохшей к губе
     сигаретою сильно заполночь возвращаясь пешком к себе,
        как цыган по ладони, по трещинам на асфальте
     я гадал бы, икая, вслух о его судьбе.

     И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж,
     подрывную активность, бродяжничество, менаж-
        а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,
     тыча в меня натруженными указательными: "Не наш!" -

     я бы втайне был счастлив, шепча про себя: "Смотри,
     это твой шанс узнать, как выглядит изнутри
        то, на что ты так долго глядел снаружи;
     запоминай же подробности, восклицая "Vive la Patrie!"

             1976

     * В переводе в PS датировано 1977. - С. В.