Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

Из письма луны Н.:
Ты рисуешь К. У нее. Слабый пульсирующий (явно условный) стук в дверь. Входи, кричит К.
Входит Лю. Оценивает картинку. Голая К. (присела, плечи вывернуты вперед, руками обхватила,
полуспрятала грудь, глаза на тебя, слабая полуулыбка распахнутых губ, на расстоянии вытянутой
руки висит фужер с мутным слаборозовым грейпфрутовым соком) позирует у черной занавески.
Перед тобой четыре мощных ноутбука, вэбкамеры, разные программы рисуют-трансформируют
в разных тональностях по твоей указке изображение. Яростные крупные желтые, оранжевые,
красные, коричневые, синие и черные мазки. В любую секунду твои пальцы вольны остановить
это безумие-хаос-метель-какофонию пластмассово-транзисторного творчества. Так он меня худеет,
с желчным сарказмом говорит К. Лю молча переводит взгляд с К. на экраны и обратно. За все
это время ты ей только раз кивнул и подмигнул. Тенденция всюду одинакова: как сигнальная ракета
сначала тянет вверх цветовую нитку, потом распускает вверху слепящий цветок и непременно гаснет,
так и изображение на экране сначала дарит восхитительную абстрактную картинку буйства пляски
цветных кинжалов, потом робот скромнеет в желаниях и с дикими потугами приближает свое
изображение к прекрасному оригиналу, потом в ярости перечеркивает свое создание и начинает
творить заново. Твоя задача - остановить процесс на стадии облома, оценить - нравится или нет,
сохранять вариант или не стоит. Эти сучьи программы такие еще несовершенные! - в отчаянии
говоришь ты. Лю задумчиво покачивает головой и неотрывно следит за экранами, за тобой.
Раз за разом, раз за разом ты отказываешься сохранять созданное и гонка за неведомым
возобновляется. Но один раз ты и Лю приходите в восторг и ты успеваешь остановить процесс
саморазрушения. Ты поспешно сохраняешь полученное изображение. Лю поворачивается к дверям,
пара шагов, кидает тебе вполуоборот: потом нарисуешь меня. Хорошо, лепечешь ты. Еще пара шагов.
Подожди, мягко просишь ты, сейчас перекусим втроем. У меня - лавина дел! - отвечает генералиссимус.
Потом нарисуешь меня... - приказ? Нет. Просьба? Нет. Пожелание? Нет. Что это? Констатация - она.
Констатация - ты. Но К. стоит полусогнутая и смотрит на тебя. Ты подходишь. Целуешь ладошку. Как мы
должны поступать с прелестными маленькими девочками, которые так сказочно позируют? Ее руки обвивают
твою шею. Нежные теплые ласковые губы. Щекочет тебя ресницами. Фужер с соком так и остался висеть. Ц. Н.

    Иосиф Бродский
	
	
	      Стрельна


                            В.Герасимову

     Боярышник, захлестнувший металлическую ограду.
     Бесконечность, велосипедной восьмеркой принюхивающаяся к коридору.
     Воздух принадлежит летательному аппарату,
     и легким здесь делать нечего, даже откинув штору.
     О, за образчик взявший для штукатурки лунный
     кратер, но каждой трещиной о грозовом разряде
     напоминавший флигель! отстраняемый рыжей дюной
     от кружевной комбинации бледной балтийской глади.
     Тем и пленяла сердце - и душу! - окаменелость
     Амфитриты, тритонов, вывихнутых неловко
     тел, что у них впереди ничего не имелось,
     что фронтон и была их последняя остановка.
     Вот откудова брались жанны, ядвиги, ляли,
     павлы, тезки, евгении, лентяи и чистоплюи;
     вот заглядевшись в чье зеркало, потом они подставляли
     грудь под несчастья, как щеку под поцелуи.
     Многие - собственно, все! - в этом, по крайней мере,
     мире стоят любви, как это уже проверил,
     не прекращая вращаться ни в стратосфере,
     ни тем паче в искусственном вакууме, пропеллер.
     Поцеловать бы их в правду затяжным, как прыжок с парашютом, душным
     мокрым французским способом! Или - сменив кокарду
     на звезду в головах - ограничить себя воздушным,
     чтоб воскреснуть, к губам прижимая, точно десантник, карту.

             <1987>