Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Читайте отзывы. Так же рекомендуем завод Горницу.
Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)
Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, октябрь 2011 г. Из письма луны Лю: Пока М. мается дурью и смотрит ХХХ на просвет во все дырочки, мои девочки обнаружили реальную проблему: у нас пропали несколько тысяч лун... На всех этажах. Абсолютно ничего не понятно. Я попросила, чтобы у каждой просмотрели - поминутно и посекундно - последний месяц истории. Надеюсь, найдем зацепку. Смущает лишь то, что все они - будучи никак не связанными между собой - были ярыми скрытыми фанатками ХХХ. Ее портреты, ее подвиги, ее жизнь, ее мысли, интервью, доклады, статьи, фильмы - у каждой есть все - полное досье... Чувствую, что здесь какая-то пропасть, что-то чудовищное, абсолюно нам не понятное. Вдруг поняла, что следующей - неизбежно! - должна пропасть М. и приняла немедленное решение. Знай, что М. арестована и вместе с десятком лун - для ее общения и выполнения каких-то поручений - переброшена в нашу роскошную виллу на Багамах - и их охрана поручена лично рядовой С. Мои лаборатории сна спешно заняты очисткой ее памяти от всех следов ХХХ... Думаю, ты согласишься с таким решением, ибо нам всем совершенно непонятна природа исчезновения лун-фанаток ХХХ. Запретила всем лунам изучать историю ХХХ. Возможно, следующей арестованной будет сама ХХХ. Надо с ней как-то поговорить, но вдруг она обладает каким-то мощнейшим оружием и все эти фанатки были для нее подопытными кроликами? В любом случае, ты должен знать, что нет ничего личного, но есть реальная проблема, и все пути, как нити в паутине, сходятся к грозному пауку в центре. Центру страха. Второй приказ: немедленно выявить на всех этажах оставшихся поклонниц ХХХ и спешно изолировать их во имя спасения. Ввела рядового С. в суть проблемы, как я ее вижу, и попросила ее защиты от возможных угроз со стороны ХХХ. Запрещаю себе думать об источнике опасности - случайно откроешь гадость и немедленно куда-то исчезнешь... Ц. Лю
Иосиф Бродский
Прощальная ода
1
Ночь встает на колени перед лесной стеною.
Ищет ключи слепые в связке своей несметной.
Птицы твои родные громко кричат надо мною.
Карр! Чивичи-ли, карр! - словно напев посмертный.
Ветер пинает ствол, в темный сапог обутый.
Но, навстречу склонясь, бьется сосна кривая.
Снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал,
рушится вниз, меня здесь одного скрывая.
2
Туча растет вверху. Роща, на зависть рыбе,
вдруг ныряет в нее. Ибо растет отвага.
Бог глядит из небес, словно изба на отшибе:
будто к нему пройти можно по дну оврага.
Вот я весь пред тобой, словно пенек из снега,
горло вытянув вверх - вран, но белес, как аист, -
белым паром дыша, руку подняв для смеха,
имя твое кричу, к хору птиц прибиваюсь.
3
Где ты! Вернись! Ответь! Где ты. Тебя не видно.
Все сливается в снег и в белизну святую.
Словно ангел - крылом - ты и безумье - слито,
будто в пальцах своих легкий снежок пестую.
Нет! Все тает - тебя здесь не бывало вовсе.
Просто всего лишь снег, мною не сбитый плотно.
Просто здесь образ твой входит к безумью в гости.
И отбегает вспять - память всегда бесплотна.
4
Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь?
Боже, зачем молчишь? Грешен - молить не смею.
Боже, снегом зачем след ее застилаешь.
Где она - здесь, в лесу? Иль за спиной моею?
Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно.
Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега.
Путь, проделанный ею - он за спиной, как бездна:
взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега.
5
Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло?
Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали?
Где этот дом земной - погреб, овраг, могила?
Иль это я молчу? Птицы мой крик украли?
Нет, неправда - летит с зимних небес убранство.
Больше, чем смертный путь - путь между ней и мною.
Милых птиц растолкав, так взвился над страною,
что меж сердцем моим и криком моим - пространство.
6
Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес средины
жизни - в зимнюю ночь, дантову шагу вторя.
Только я плоть ищу. А в остальном - едины.
Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе.
Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится,
корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост.
Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься,
но никого там нет - и никого не вывесть!
7
Ибо она - жива! Но ни свистком, ни эхом
не отзовется мне в этом упорстве твердом,
что припадает сном к милым безгрешным векам,
и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым.
Только двуглавый лес - под неподвижным взглядом
осью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув,
землю нашей любви перемежая с Адом,
кружится в пустоте, будто паук, повиснув.
8
Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая,
слыша то тут, то там разве что крик вороны,
будто вижу, как ты - словно от сна немая -
жаждешь сном отделить корни сии от кроны.
Сон! Не молчанье - сон! Страшной подобный стали,
смерти моей под стать - к черной подснежной славе -
режет лес по оси, чтоб из мертвых восстали
грезы ее любви - выше, сильней, чем в яви!
9
Боже зимних небес, Отче звезды над полем,
Отче лесных дорог, снежных холмов владыка,
Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горем
выше моей любви, выше стенанья, крика.
Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной!
Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной!
Дай ее разбудить песней такой же ясной,
как небеса твои, - ясной, как свод небесный!
10
Отче зимних равнин, мне - за подвиг мой грешный -
сумрачный голос мой сделавший глуше, Боже,
Отче, дай мне поднять очи от тьмы кромешной!
Боже, услышь меня, давший мне душу Боже!
Дай ее разбудить, светом прильнуть к завесам
всех семи покрывал, светом сквозь них пробиться!
Дай над безумьем взмыть, дай мне взлететь над лесом,
песню свою пропеть и в темноту спуститься.
11
В разных земных устах дай же звучать ей долго.
То как любовный плач, то как напев житейский.
Дай мне от духа, Бог, чтобы она не смолкла
прежде, чем в слух любви хлынет поток летейский.
Дай мне пройти твой мир подле прекрасной жизни,
пусть не моей - чужой. Дай вослед посмотреть им.
Дай мне на землю пасть в милой моей отчизне,
лжи и любви воздав общим числом - бессмертьем!
12
Этой силы прошу в небе твоем пресветлом.
Небу нету конца. Но и любви конца нет.
Пусть все то, что тогда было таким несметным:
ложь ее и любовь - пусть все бессмертным станет!
Ибо ее душа - только мой крик утихнет -
тело оставит вмиг - песня звучит все глуше.
Пусть же за смертью плоть душу свою настигнет:
я обессмерчу плоть - ты обессмертил душу!
13
Пусть же, жизнь обогнав, с нежностью песня тронет
смертный ее порог - с лаской, но столь же мнимо,
и как ласточка лист, сорванный лист обгонит
и помчится во тьму, ветром ночным гонима.
Нет, листва, не проси даже у птиц предательств!
Песня, как ни звонка, глуше, чем крик от горя.
Пусть она, как река, этот "листок" подхватит
и понесет с собой, дальше от смерти, в море.
14
Что ж мы смертью зовем. То, чему нет возврата!
Это бессилье душ - нужен ли лучший признак!
Целой жизни во тьму бегство, уход, утрата...
Нет, еще нет могил! Но уж бушует призрак!
Что уж дальше! Смерть! Лучшим смертям на зависть!
Всем сиротствам урок: горе одно, без отчеств.
Больше смерти: в руке вместо запястья - запись.
Памятник нам двоим, жизни ушедшей - почесть!
15
Отче, прости сей стон. Это все рана. Боль же
не заглушить ничем. Дух не властен над нею.
Боже, чем больше мир, тем и страданье больше,
дольше - изгнанье, вдох - глубже! о нет - больнее!
Жизнь, словно крик ворон, бьющий крылом окрестность,
поиск скрывшихся мест в милых сердцах с успехом.
Жизнь - возвращенье слов, для повторенья местность
и на горчайший зов - все же ответ: хоть эхом.
16
Где же искать твои слезы, уста, объятья?
В дом безвестный внесла? В черной земле зарыла?
Как велик этот край? Или не больше платья?
Платьица твоего? Может быть, им прикрыла?
Где они все? Где я? - Здесь я, в снегу, как стебель
горло кверху тяну. Слезы глаза мне застят.
Где они все? В земле? В море? В огне? Не в небе ль?
Корнем в сумрак стучу. Здесь я, в снегу, как заступ.
17
Боже зимних небес, Отче звезды горящей,
словно ее костер в черном ночном просторе!
В сердце бедном моем, словно рассвет на чащу,
горе кричит на страсть, ужас кричит на горе.
Не оставляй меня! Ибо земля - все шире...
Правды своей не прячь! Кто я? - пришел - исчезну.
Не оставляй меня! Странник я в этом мире.
Дай мне в могилу пасть, а не сорваться в бездну.
18
Боже! Что она жжет в этом костре? Не знаю.
Прежде, чем я дойду, может звезда остынуть.
Будто твоя любовь, как и любовь земная,
может уйти во тьму, может меня покинуть.
Отче! Правды не прячь! Сим потрясен разрывом,
разум готов нырнуть в пение правды нервной:
Божья любовь с земной - как океан с приливом:
бегство во тьму второй - знак отступленья первой!
19
Кончено. Смерть! Отлив! Вспять уползает лента!
Пена в сером песке сохнет - быстрей чем жалость!
Что же я? Брег пустой? Черный край континента?
Боже, нет! Материк! Дном под ним продолжаюсь!
Только трудно дышать. Зыблется свет неверный.
Вместо неба и птиц - море и рыб беззубье.
Давит сверху вода - словно ответ безмерный -
и убыстряет бег сердца к ядру: в безумье.
20
Боже зимних небес. Отче звезды над полем.
Казни я не страшусь, как ни страшна разверстость
сей безграничной тьмы; тяжести дна над морем:
ибо я сам - любовь. Ибо я сам - поверхность!
Не оставляй меня! Ты меня не оставишь!
Ибо моя душа - вся эта местность божья.
Отче! Каждая страсть, коей меня пытаешь,
душу мою, меня - вдаль разгоняет больше.
21
Отче зимних небес, давший безмерность муки
вдруг прибавить к любви; к шири её несметной,
дай мне припасть к земле, дай мне раскинуть руки,
чтобы пальцы мои свесились в сумрак смертный.
Пусть это будет крест: горе сильней, чем доблесть!
Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить.
Дай мне пропеть о той, чей уходящий образ
дал мне здесь, на земле, ближе Тебя увидеть!
22
Не оставляй ее! Сбей с ее крыльев наледь!
Боже, продли ей жизнь, если не сроком - местом.
Ибо она как та птица, что гнезд не знает,
но высоко летит к ясным холмам небесным.
Дай же мне сил вселить смятый клочок бумажный
в души, чьих тел еще в мире нигде не встретить.
Ибо, если следить этот полет бесстрашный,
можно внезапно твой, дальний твой край заметить!
23
Выше, выше... простясь... с небом в ночных удушьях...
выше, выше... прощай... пламя, сжегшее правду...
Пусть же песня совьет... гнезда в сердцах грядущих...
выше, выше... не взмыть... в этот край астронавту...
Дай же людским устам... свистом... из неба вызвать...
это сиянье глаз... голос... Любовь, как чаша...
с вечно живой водой... ждет ли она: что брызнуть...
долго ли ждать... ответь... Ждать... до смертного часа...
24
Карр! чивичи-ли-карр! Карр, чивичи-ли... струи
снега ли... карр, чиви... Карр, чивичи-ли... ветер...
Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичи-ли... фьюи...
Карр, чивичи-ли, карр. Каррр... Чечевицу видел?
Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичири, чири...
Спать пора, спать пора... Карр, чивичи-ри, фьере!
Карр, чивичи-ри, каррр... фьюри, фьюри, фьюири.
Карр, чивичи-ри, карр! Карр, чивиче... чивере.
январь 1964, Таруса
 Компьютерная графика - А.Н.Кривомазов, октябрь 2011 г.
Деград |
