Специальные ежемесячные бизнес-журналы для руководителей крупных предприятий России и СНГ О фирме Журналы Подписка и реклама Интервью Содержание сайта Обратная связь

Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

 Иосиф Бродский 


    
    Anno Domini

                       М.Б.

Провинция справляет Рождество. 
Дворец Наместника увит омелой, 
и факелы дымятся у крыльца. 
В проулках — толчея и озорство. 
Веселый, праздный, грязный, очумелый 
народ толпится позади дворца. 

Наместник болен.  Лежа на одре, 
покрытый шалью, взятой в Альказаре, 
где он служил, он размышляет о 
жене и о своем секретаре, 
внизу гостей приветствующих в зале. 
Едва ли он ревнует.  Для него 

сейчас важней замкнуться в скорлупе 
болезней, снов, отсрочки перевода 
на службу в Метрополию.  Зане 
он знает, что для праздника толпе 
совсем не обязательна свобода; 
по этой же причине и жене 

он позволяет изменять.  О чем 
он думал бы, когда б его не грызли 
тоска, припадки?  Если бы любил? 
Невольно зябко поводя плечом, 
он гонит прочь пугающие мысли. 
...  Веселье в зале умеряет пыл, 

но всё-же длится.  Сильно опьянев, 
вожди племен стеклянными глазами 
взирают в даль, лишенную врага. 
Их зубы, выражавшие их гнев, 
как колесо, что сжато тормозами, 
застряли на улыбке, и слуга 

подкладывает пищу им.  Во сне, 
кричит купец.  Звучат обрывки песен. 
Жена Наместника с секретарем 
выскальзывают в сад.  И на стене 
орел имперский, выклевавший печень 
Наместника, глядит нетопырем... 

И я, писатель, повидавший свет, 
пересекавший на осле экватор, 
смотрю в окно на спящие холмы 
и думаю о сходстве наших бед: 
его не хочет видеть Император, 
меня — мой сын и Цинтия.  И мы, 

мы здесь и сгинем.  Горькую судьбу 
гордыня не возвысит до улики, 
что отошли от образа Творца. 
Все будут одинаковы в гробу. 
Так будем хоть при жизни разнолики! 
Зачем куда-то рваться из дворца — 

отчизне мы не судьи.  Меч суда 
погрязнет в нашем собственном позоре: 
наследники и власть в чужих руках... 
Как хорошо, что не плывут суда! 
Как хорошо, что замерзает море! 
Как хорошо, что птицы в облаках 

субтильны для столь тягостных телес! 
Такого не поставишь в укоризну. 
Но может быть находится как раз 
к их голосам в пропорции наш вес. 
Пускай летят поэтому в отчизну. 
Пускай орут поэтому за нас. 

Отечество...  чужие господа 
у Цинтии в гостях над колыбелью 
склоняются, как новые волхвы. 
Младенец дремлет.  Теплится звезда, 
как уголь под остывшею купелью. 
И гости, не коснувшись головы, 

нимб заменяют ореолом лжи, 
а непорочное зачатье — сплетней, 
фигурой умолчанья об отце... 
Дворец пустеет.  Гаснут этажи. 
Один.  Другой.  И, наконец, последний. 
И только два окна во всем дворце 

горят:  мое, где, к факелу спиной, 
смотрю, как диск луны по редколесью 
скользит и вижу — Цинтию, снега; 
Наместника, который за стеной 
всю ночь безмолвно борется с болезнью 
и жжет огонь, чтоб различить врага. 

Враг отступает.  Жидкий свет зари, 
чуть занимаясь на Востоке мира, 
вползает в окна, норовя взглянуть 
на то, что совершается внутри, 
и, натыкаясь на остатки пира, 
колеблется.  Но продолжает путь. 

                Январь 1968
                  Паланга
                  
         
         

Источник: http://www.davar.net/RUSSIAN/POETRY/BRODSKY.HTM#Что нужно для чуда