Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Читайте отзывы. Так же рекомендуем завод Горницу.
Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)Иосиф Бродский посетил музей Данте во Флоренции в декабре 1975 г. Скульптура Данте из внутреннего дворика галереи Уфицци, Флоренция. Иосиф БРОДСКИЙ* Перевод с английского Елены Касаткиной Источник: http://www.lib.ru/BRODSKIJ/br_essays.txt Вид на Флоренцию с балкона дворца Питти. "Лежу и вверх смотрю, а вы идете сверху..." Флоренция: центр мирового искусства Флоренция – не застывший музей под открытым небом, куда стремятся туристы со всего света, чтобы осмотреть уникальные произведения искусства. Конечно, ни в одном другом уголке мира нет подобного обилия шедевров архитектуры, живописи и скульптуры эпохи Возрождения, образующих целые ансамбли. В городе, лежащем в просторной долине по обоим сторонам реки Арно, жили и творили Данте, Боккаччо, Макиавелли, Брунеллески, Боттичелли, Микеланджело, Да Винчи и другие мастера своего дела. Флоренция смогла превосходно сохранить свой исторический облик, многочисленные памятники искусства средневековью и Возрождения и по праву считается одним из самых красивых городов мира. Но все ее очарование и блеск может ощутить лишь тот, кто не ограничился посещением музеев, театров, картинных галерей и церквей, а заглянет в кафе, обратит внимание на рынок с другой стороны реки Арно. Тогда он поймет, что у Флоренции есть и другая жизнь, не скованная музейными рамками. Здесь процветают такие художественные промыслы, как майолика, кожевенное дело, плетение из соломки или камыша. Жители города добро относятся к приезжим, хоть и не без лишней доли сочного юмора, и вовсе не считают себя экспонатами этого гигантского музея со всеми его дворцами и храмами. Закоулки города еще хранят в себе атмосферу далекого средневековья, когда Флоренция занимала значительно меньшую территорию, чем теперь. А вокруг нее раскинулись окрестности с живописными зелеными холмами, дополняя общее впечатление и изумляя туристов видами, открывающимися с вершин этих холмов.Источник: http://www.florence.net.ru/ Флоренция – «культурная столица Европы» и сердце провинции Тоскана. В этом городе, лежащем в просторной долине по обоим берегам реки Арно, окаймленной живописными холмами, жили и творили Микеланджело, Леонардо да Винчи, Брунелпески, Мазаччо, Донателло, Боттичелли, Луиджи Боккерини и другие великие мастера. Спустя несколько столетий их присутствие все еще ощущается буквально на каждой улочке. Благодаря Франческо Петрарке, Джованни Бокаччо и Данте Алигьери Флоренцию также называют «колыбелью итальянского языка», так как именно флорентийский диалект стал образцом литературного итальянского языка. Именно во Флоренции эпоха Возрождения является во всем своем блистательном архитектурном великолепии: Собор Санта Мария дель Фьоре и церковь Санта Кроче, Палаццо Барджелло и лоджия Ланци, Площадь Синьории и Понте Веккио. Флоренция похожа на шкатулку для драгоценностей: ее дворцы, галереи и музеи полны шедевров искусства. Чего стоит одна только галерея Уффици, основанная знатной флорентийской семьей Медичи!Флоренция сумела превосходно сохранить свой исторический облик и по праву считается одним из красивейших городов мира. Но все ее очарование способен ощутить лишь тот, кто не ограничится посещением музеев, картинных галерей и церквей, а заглянет в кафе, мастерские ремесленников и на рынок на другом берегу Арно. Тогда он поймет, что у Флоренции есть и другая жизнь, не ограниченная музейными рамками. Здесь процветают такие промыслы, как майолика, кожевенное дело, плетение из соломки, камыша, ивовых прутьев. В настоящее время Флоренция наряду с Миланом и Римом – это один из главных центров мировой моды: именно здесь расположены «штаб-квартиры» таких известных фирм, как Гуччи и Феррагамо. Наиболее элегантные магазины модной одежды, расположенные между Понте Веккио и Палаццо Питти, на Виа Гвиччардини, Виа де’Туорнабуони и Виа Строцци, покорят вас богатством и разнообразием товаров. Любители антиквариата найдут мебель и роскошные аксессуары в Борго Оньиссанти и в кварталах вокруг Виа делла Винья Нуова. Флоренция также знаменита своими ювелирами: самые дорогие и изысканные ювелирные магазины находятся на знаменитом «Золотом мосту» – Понте Веккио. Шикарные кожаные изделия и обувь надо искать в магазинах, расположенных между Понте Веккио и Виа Пор’Санта Мария, на Виа де’Кальцайоли и в конце Виа Рома. Прекрасна вечерняя Флоренция: уличные музыканты, органы соборов, скрипки маленьких капелл и роскошные рестораны с флорентийской кухней. А если вы попали во Флоренцию в период карнавала – считайте, что вам очень повезло! Источник: http://www.megapolus.ru/main/guide/cities/637/ Флоренция - очаровательная столица области Тоскана в Италии, один из самых прекрасных и живописных городов в мире. Согласно легенде, в 59 г. до н.э. Юлий Цезарь заложил фундамент небольшого городка, который в дальнейшем назвали Фиоренца, т.е. "город цветов" (от слова fiore - цвет). История гласит, что город не сильно изменился с 16-ого столетия. Центр средневековой европейской торговли и финансов, город часто считают местом рождения итальянского Ренессанса. Это город несравнимого удовольствия относительно церквей, монастырей, музеев, галерей и дворцов. Говорят, что из тысячи самых известных европейских художников второго тысячелетия триста пятьдесят жили или работали во Флоренции. Город гордится своими всемирно известными сыновьями: Леонардо, Данте и Микеланджело. Флоренция - первая столица искусств в Европе, полна картин, фресок и скульптур, созданных в период величайшего культурного расцвета, который когда-либо знало человечество. Леонардо да Винчи, Микеланджело, Данте, Боккаччо, Галилей, Джотто - все они из Флоренции. Отсюда берет начало могущественная династия Медичи. Во Флоренции расположено так много уникальных произведений искусства, как нигде в мире. Исторический центр Флоренции более всего похож на гигантский музей, устроенный прямо под открытым небом, здесь наслаждаются атмосферой изящества и красоты. Флоренция славится главной своей достопримечательностью - зданием величественного Кафедрального собора, который возвышается на Соборной площади (Пьяцца Дуомо) в самом центре древнего города и является религиозным центром Флоренции. В 1269 г. Арнольфо ди Камбио заложил фундамент этого собора, который посвящен покровительнице Флоренции - Святой Марии дель Фьоре. Собор Санта Мария дель Фьоре - изумительный архитектурный шедевр, богато украшенный произведениями великих итальянских художников. Источник: http://www.florence-italy.ru/ История города Флоренция расположена у подножия Северных Апеннин - там, где сходятся границы двух областей Италии - Тосканы и Эмилии. Город лежит в обширной долине, пересеченной рекой Арно и окаймленной живописными холмами. Территория, занимаемая в настоящее время Флоренцией, была заселена еще с незапамятных времен; в VIII веке до н.э. земли, лежащие между реками Арно и Муньоне, были освоены италийскими племенами, занимавшимися в основном земледелием. В 59 году до н.э. римляне основали здесь город, имевший первоначально квадратную форму укрепленной крепости - castrum. Флоренция не раз подвергалась набегам варваров. Так, в 405 году она была осаждена остготами под предводительством Радагеза. В 539 году город находился под властью Византии, а затем, в 541 году, им овладели готы. Во время правления лангобардов, в 570 году, городу удавалось сохранять некоторую независимость, а при франках он лишился значительной части своих территорий. Около 1000 года Флоренция - город Лилии - постепенно начинает выходить из состояния упадка. Несмотря на многочисленные бедствия, войны и междоусобицы, расцвет города продолжается: возводятся новые оборонительные стены, строятся новые церкви и дома, постепенно набирают силу искусство и литература, дальнейшее развитие получают торговля и ремесла. В 1183 году в городе официально устанавливается свободная коммуна, хотя на практике он давно уже обладал реальной свободой. С этого времени начинаются первые схватки между двумя фракциями, борющимися за господство в Италии: гвельфов и гибеллинов, которые продолжались вплоть до 1268 года. Тем не менее, несмотря на нестабильную социальную и политическую обстановку в стране, город достигает своего наивысшего расцвета в области искусства и литературы: это были годы творчества Данте, годы “Дольче стиль нуово”, годы, давшие таких великих мастеров, как Джотто и Арнольфо ди Камбио. В XVвеке Флоренция, продолжая развиваться как торговый центр, становится средоточием не только итальянской, но и европейской культуры. Многие влиятельные семьи: Питти, Фрескобальди, Строцци, Альбицци, оспаривают свое влияние в городе. Вскоре из их среды выдвигается семья банкиров Медичи, которая, начиная с родоначальника Козимо I, названного впоследствии “Старшим”, фактически правит городом вплоть до первой половины XVIII века. За время их правления Флоренция - эта колыбель идей Гуманизма и Возрождения - выдвигает выдающихся мастеров, не знающих себе равных, - Леонардо да Винчи и Микеланджело. В 1737 году на смену Медичи к власти пришла династия лотарингских герцогов. Они продолжали умеренную либеральную политику своих предшественников. Однако расцвет культуры, достигший к тому времени своего зенита, постепенно начинает угасать. В эпоху Рисорд-жименто (эпоха воссоединения Италии), в I860 году Тоскана в результате плебисцита была присоединена к Королевству Италии, и какое-то время Флоренция была столицей нового государства. Источник: http://www.florence-italy.ru/?page_id=3 Флоренция Флоренция не уступает Риму по богатству и величию своих памятников. В число самых знаменитых памятников города входят Палаццо-Веккьо ("старый Дворец", 1299-1314 гг.), площадь Синьории, здание Галереи Уффици, Дворец Барджелло, Палаццо-Питти - самый грандиозный дворец Флоренции, церковь Сан-Лоренцо и Капелла Медичи с гробницами герцогов, собор и монастырь Сан-Марко, собор Санта-Мария-Новелла, церковь Ор-Сан-Микеле и смотровая площадка на площади Микеланджело. Обязательно стоит посетить готический собор Санта-Мария-дель-Фьоре (1296-1461 гг.), колокольню Джотто (XIV в.) и башню Синьории, баптистерию Сан-Джованни ("Врата рая") с позолоченными бронзовыми воротами, знаменитый Понте-Веккьо ("Старый мост") и собор Санта-Кроче (XIII-XIV вв.) с "Пантеоном Флоренции" - могилами Микеланджело, Маккиавелли, Галилея, Россини, Данте и др. И это только малая часть достопримечательностей города! Во Флоренции огромное количество музеев и парков. Галерея Уффици - не только один из старейших музеев Италии (1560 г.), но и самое полное и значительное собрание итальянской живописи в мире. Музей Сан-Марко размещается в здании древнего доминиканского монастыря (XIV в.) и знаменит фресками и росписями великих доминиканцев Фра-Беато-Анжелико (1395-1455 гг.) и Фра-Бартоломео, а также кельей Савонаролы. Интересны также Галерея Академии изящных искусств, Галерея Питти в Королевских апартаментах, Палатинская галерея, Галерея современного искусства, Музей серебра, Музей карет, Национальный музей Барджелло, Археологический музей во Дворце Крочетта с обширным собранием античного искусства, а также музей Медичи во дворце Медичи-Рикарди (XV в.). Источник: http://archive.travel.ru/italy/sites/ И такое увидишь на площадях Флоренции. "Золотой мост" - самый старый и экзотический мост Флоренции, Для туристов - указатель. Башня Данте - городской музей поэта. Вход в музей. В этом узко-вертикальном, устремленном к небу строении - вернее, башне - музей Данте! Куплены билеты. На первом этаже - скромная касса. Музейная экспозиция начинается со второго этажа. Данте АлигьериМатериал из Википедии — свободной энциклопедии
Да?нте Алигье?ри (итал. Dante Alighieri) (1265— 13/14 сентября 1321) — итальянский поэт. Создатель «Комедии» (позднее получившей эпитет «Божественной», введённый Бокаччо), в которой был дан синтез позднесредневековой культуры.
БиографияИз своих предков он поминает лишь одного, Каччьягвиду; об его отце и матери ничего не известно, как неизвестны обстоятельства его ранней юности; он сам признает своё первоначальное образование недостаточным. В 1274 году девятилетний мальчик залюбовался на майском празднике девочкой одних с ним лет, дочерью соседа, Беатриче Портинари — это его первое автобиографическое воспоминание. Он и прежде видел её, но впечатление именно этой встречи обновилось в нём, когда девять лет спустя (в 1283 году) он увидел её снова уже замужней женщиной и на этот раз увлёкся ею. Беатриче становится на всю жизнь «владычицей его помыслов», прекрасным символом того нравственно поднимающего чувства, которое он продолжал лелеять в её образе, когда Беатриче уже умерла (1290 году), а сам он вступил в один из тех деловых браков, браков по политическому расчёту, какие в то время были приняты. Семья Данте Алигьери держала сторону флорентийской партии Черки, враждовавшей с партией Донати; Данте Алигьери женился (до 1298 году) на Джемме Донати. Когда Данте Алигьери был изгнан из Флоренции, Джемма осталась в городе с его детьми, блюдя остатки отцовского достояния. Данте Алигьери слагал тогда свои песни в прославление Беатриче, свою Божественную Комедию, и в ней Джемма не упомянута ни словом. В последние годы он жил в Равенне; вокруг него собрались его сыновья, Якопо и Пьетро, поэты, будущие его комментаторы, и дочь Беатриче; только Джемма жила вдали от всей семьи. Боккаччо, один из первых биографов Данте Алигьери, обобщил все это: будто Данте Алигьери женился по принуждению и уговорам и в долгие годы изгнания ни разу не подумал вызвать к себе жену. Беатриче определила тон его чувства, опыт изгнания — его общественные и политические взгляды и их архаизм. Первое актовое упоминание о Данте Алигьери как общественном деятеле относится к 1296 и 1297 годам, уже в 1300 или 1301 годах мы встречаем его в числе приоров. В 1302 году он был изгнан вместе со своей партией и никогда более не увидел Флоренции. Данте Алигьери, мыслитель и поэт, постоянно ищущий принципиального основания всему, что происходило в нём самом и вокруг него. Именно эта вдумчивость, жажда общих начал, определённости в первую очередь характеризуют его внутреннюю цельность, страстность души и безграничное воображение определили главные качества его поэзии, ее стиля и образности, ее абстрактности. Любовь к Беатриче получала для него таинственный смысл; он наполнял ей каждый момент существования. В 1295 году он слагает повесть своей молодой, обновившей его любви: «Обновлённую жизнь» («Vita Nuova»). Смелые и грациозные, порой сознательно грубые образы фантазии складываются в его Комедии в определённый, строго рассчитанный рисунок. Позже Данте очутился в водовороте партий, умеет быть даже завзятым муниципалистом; но у него потребность уяснить для себя основные принципы политической деятельности — он пишет свой латинский трактат «О монархии» («De Monarchia»). Данное произведение — своеобразный апофеоз гуманитарного императора, рядом с которым он желал бы поставить столь же идеальное папство. Годы изгнанияГоды изгнания были для Данте годами скитальчества. Уже в ту пору он был лирическим поэтом среди тосканских поэтов «нового стиля» — Чино из Пистойи, Гвидо Кавальканти и др. Его «Vita Nuova» уже была написана; изгнание сделало его более серьезным и строгим. Он затевает свой «Пир», («Convivio»), аллегорически-схоластический комментарий к четырнадцати канцонам. Но «Convivio» так и не закончен: написано было лишь введение и толкование к трем канцонам. Не кончен, обрываясь на 14-й главе 2-й книги, и латинский трактат о народном языке, или красноречии («De vulgari eloquentia»). В годы изгнания создались постепенно и при тех же условиях работы три кантики Божественной Комедии. Время написания каждой из них может быть определено лишь приблизительно. Рай дописывался в Равенне, и нет ничего невероятного в рассказе Боккаччо, что после смерти Данте Алигьери его сыновья долгое время не могли доискаться тринадцати последних песен. О судьбе Данте Алигьери очень мало фактических сведений, след его на протяжении лет теряется. На первых порах он нашёл приют у властителя Вероны, Бартоломео делла Скала; поражение в 1304 г. его партии, пытавшейся силой добиться водворения во Флоренцию, обрекло его на долгое странствование по Италии. Позднее он прибыл в Болонью, в Луниджьяне и Казентино, в 1308-9 гг. очутился в Париже, где выступал с честью на публичных диспутах, обычных в университетах того времени. Именно в Париже Данте застала весть, что император Генрих VII собирается в Италию. Идеальные грёзы его «Монархии» воскресли в нём с новой силой; он вернулся в Италию (вероятно, в 1310-м либо в начале 1311 года), чая ей обновления, себе — возвращения гражданских прав. Его «послание к народам и правителям Италии» полно этих надежд и восторженной уверенности, однако, император-идеалист внезапно скончался (1313), а 6 ноября 1315 г. Раньери ди Заккария из Орвьетто, наместник короля Роберта во Флоренции, подтвердил декрет изгнания в отношении Данте Алигьери, его сыновей и многих других, осудив их на казнь, в случае, если они попадутся в руки флорентийцев. С 1316—17 г. он поселился в Равенне, куда его вызвал на покой синьор города, Гвидо да Полента. Здесь, в кругу детей, среди друзей и поклонников, создавались песни Рая. Летом 1321 года Данте как посол правителя Равенны отправился в Венецию для заключения мира с республикой Святого Марка. Возвращаясь дорогой между берегами Адрии и болотами По, Данте заболел малярией и умер в ночь с 13 на 14 сентября 1321 года. Данте был похоронен в Равенне; великолепный мавзолей, который готовил ему Гвидо да Полента, не был воздвигнут за смертью последнего, а ныне сохранившаяся гробница относится к более позднему времени. Всем знакомый портрет Данте Алигьери лишён достоверности: Боккаччио изображает его бородатым вместо легендарного гладко выбритого, однако, в общем его изображение отвечает нашему традиционному представлению: продолговатое лицо с орлиным носом, большими глазами, широкими скулами и выдающейся нижней губой; вечно грустный и сосредоточенно-задумчивый. В трактате о «Монархии» сказался Данте Алигьери-политик; для понимания поэта и человека важнее всего знакомство с его трилогией «Vita Nuova», «Convivio» и «Divina Commedia». ТворчествоДанте Алигьери был человек строго религиозный и не пережил тех острых нравственных и умственных колебаний, отражение которых видели в Convivio; тем не менее за Convivio остаётся среднее в хронологическом смысле место в развитии дантовского сознания, между Vita Nuova и Божественной Комедией. Связью и объектом развития является Беатриче, в одно и то же время и чувство, и идея, и воспоминание, и принцип, объединившиеся в одном образе. В числе юношеских стихотворений Данте Алигьери есть один хорошенький сонет к его другу, Гвидо Кавальканти, выражение реального, игривого чувства, далёкого от всякой трансцендентности. Беатриче названа уменьшительным от своего имени: Биче. Она, очевидно, замужем, ибо с титулом монна (= мадонна) рядом с нею упоминаются и две другие красавицы, которыми увлекались и которых воспевали друзья поэта, Гвидо Кавальканти и Лапо Джиянни: «хотел бы я, чтобы каким-нибудь волшебством мы очутились, ты, и Лапо, и я, на корабле, который шёл бы по всякому ветру, куда бы мы ни пожелали, не страшась ни бури, ни непогоды, и в нас постоянно росло бы желание быть вместе. Хотел бы я, чтобы добрый волшебник посадил с нами и монну Ванну (Джиованну), и монну Биче (Беатриче), и ту, которая стоит у нас под номером тридцатым, и мы бы вечно беседовали о любви, и они были бы довольны, а уж как, полагаю, довольны были бы мы!» «Новая жизнь»Но Данте Алигьери был способен к другому, более выспреннему чувству. Когда он выходил из игривого тона и вдумывался в голос своего сердца, любовь казалась ему чем-то священным, таинственным, в чём плотские мотивы улетучивались до желания лицезреть Беатриче, до жажды одного её привета, до блаженства петь ей хвалы. Чувство настраивалось до крайностей одухотворения, увлекая за собою и образ милой: она уже не в обществе весёлых поэтов; постепенно одухотворяемая, она становится призраком, «молодой сестрой ангелов»; это божий ангел, говорили о ней, когда она шла, венчанная скромностью; её ждут на небе. «Ангел вещает в божественном провидении: Господи, свет не надивится деяниям души, сияние которой проникает в самое небо; и оно, ни в чём не знающее недостатка, кроме недостатка в ней, просит её у Господа, все святые молят о том его милость, одно лишь Милосердие защищает нашу (людскую) долю». Господь, ведающий, что говорит о мадонне (Беатриче), отвечает так: «Милые мои, подождите спокойно, пусть ваша надежда пребывает пока, по моей воле, там, где кто-то страшится её утратить, кто скажет грешникам в аду: я видел надежду блаженных». Это — отрывок одной канцоны из «Vita Nuova» (§ XIX), ещё не предвещающий Божественной Комедии, но уже родственный ей по настроению, по идеализации Беатриче. Когда она умерла, Данте Алигьери был неутешен: она так долго питала его чувство, так сроднилась с его лучшими сторонами. Он припоминает историю своей недолговечной любви; её последние идеалистические моменты, на которые смерть наложила свою печать, невольно заглушают остальные: в выборе лирических пьес, навеянных в разное время любовью к Беатриче и дающих канву Обновлённой жизни, есть безотчётная преднамеренность; все реально-игривое устранено, как напр. сонет о добром волшебнике; это не шло к общему тону воспоминаний. «Обновлённая жизнь» состоит из нескольких сонетов и канцон, перемежающихся коротким рассказом, как биографическою нитью. В этой биографии нет проверяемых фактов; зато каждое ощущение, каждая встреча с Беатриче, её улыбка, отказ в привете — все получает серьёзное значение, над которым поэт задумывается, как над совершившейся над ним тайной; и не над ним одним, ибо Беатриче — вообще любовь, высокая, поднимающая. После первых весенних свиданий нить действительности начинает теряться в мире чаяний и ожиданий, таинственных соответствий чисел три и девять и вещих видений, настроенных любовно и печально, как бы в тревожном сознании, что всему этому быть недолго. Мысли о смерти, пришедшие ему во время болезни, невольно переносят его к Беатриче; он закрыл глаза и начинается бред: ему видятся женщины, они идут с распущенными волосами и говорят: и ты также умрёшь! Страшные образы шепчут: ты умер. Бред усиливается, уже Данте Алигьери не сознаёт, где он: новые видения: женщины идут, убитые горем и плачут; солнце померкло и показались звезды, бледные, тусклые: они тоже проливают слезы; птицы падают мёртвыми на лету, земля дрожит, кто-то проходит мимо и говорит: неужели ты ничего не знаешь? твоя милая покинула этот свет. Данте Алигьери плачет, ему представляется сонм ангелов, они несутся к небу со словами: «Осанна в вышних»; перед ними светлое облачко. И в то же время сердце подсказывает ему: твоя милая в самом деле скончалась. И ему кажется, что он идёт поглядеть на неё; женщины покрывают её белым покрывалом; её лицо спокойно, точно говорит: я сподобилась созерцать источник мира (§ XXIII). Однажды Данте Алигьери принялся за канцону, в которой хотел изобразить благотворное на него влияние Беатриче. Принялся и, вероятно, не кончил, по крайней мере он сообщает из неё лишь отрывок (§ XXVIII): в это время ему принесли весть о смерти Беатриче, и следующий параграф «Обновлённой жизни» начинается словами Иеремии (Плач I): «как одиноко стоит город некогда многолюдный! Он стал, как вдова; великий между народами, князь над областями, стал данником». В его аффекте утрата Беатриче кажется ему общественной; он оповещает о ней именитых людей Флоренции и также начинает словами Иеремии (§ XXXI). В годовщину её смерти он сидит и рисует на дощечке: выходит фигура ангела (§ XXXV). Прошёл ещё год: Данте тоскует, но вместе с тем ищет утешения в серьёзной работе мысли, вчитывается с трудом в Боэциево «Об утешении философии», слышит впервые, что Цицерон писал о том же в своём рассуждении «О дружбе» (Convivio II, 13). Его горе настолько улеглось, что, когда одна молодая красивая дама взглянула на него с участьем, соболезнуя ему, в нём проснулось какое-то новое, неясное чувство, полное компромиссов, со старым, ещё не забытым. Он начинает уверять себя, что в той красавице пребывает та же любовь, которая заставляет его лить слезы. Всякий раз, когда она встречалась с ним, она глядела на него так же, бледнея, как бы под влиянием любви; это напоминало ему Беатриче: ведь она была такая же бледная. Он чувствует, что начинает заглядываться на незнакомку и что, тогда как прежде её сострадание вызывало в нём слезы, теперь он не плачет. И он спохватывается, корит себя за неверность сердца; ему больно и совестно. Беатриче явилась ему во сне, одетая так же, как в тот первый раз, когда он увидел её ещё девочкой. Это была пора года, когда паломники толпами проходили через Флоренцию, направляясь в Рим на поклонение нерукотворному образу. Данте вернулся к старой любви со всей страстностью мистического аффекта; он обращается к паломникам: они идут задумавшись, может быть о том, что покинули дома на родине; по их виду можно заключить, что они издалека. И должно быть — издалека: идут по незнаемому городу и не плачут, точно не ведают причины общего горя. «Если вы остановитесь и послушаете меня, то удалитесь в слезах; так подсказывает мне тоскующее сердце, Флоренция утратила свою Беатриче, и то, что может о ней сказать человек, всякого заставит заплакать» (§XLI). И «Обновлённая жизнь» кончается обещанием поэта самому себе не говорить более о ней, блаженной, пока он не в состоянии будет сделать это достойным её образом. «Для этого я тружусь, насколько могу, — про то она знает; и если Господь продлит мне жизнь, я надеюсь сказать о ней, чего ещё не было сказано ни об одной женщине, а затем да сподобит меня Бог увидеть ту, преславную, которая ныне созерцает лик Благословенного от века». «Пир»Так высоко поднятым, чистым явилось у Данте его чувство к Беатриче в заключительных мелодиях «Обновлённой жизни», что как будто приготовляет определение любви в его «Пире»: «это — духовное единение души с любимым предметом (III, 2); любовь разумная, свойственная только человеку (в отличие от других сродных аффектов); это — стремление к истине и добродетели» (III, 3). Не все посвящены были в это сокровенное понимание: для большинства Д. был просто амурным поэтом, одевшим в мистические краски обыкновенную земную страсть с её восторгами и падениями; он же оказался неверным даме своего сердца, его могут упрекнуть в непостоянстве (III, 1), и этот упрёк он ощущал, как тяжёлый укор, как позор (I, 1). Ему хотелось бы забыть мимолётную неверность сердца, восстановить для себя и для других внутреннюю цельность — и он вносит поправку в автобиографию, убеждая себя, что неверность была только кажущаяся, перерыва не было; что та сострадательная красавица, которая видимо нарушала его чувство, в сущности питала его: она не кто иная, как «прекраснейшая и целомудренная дщерь Владыки мира, та, которую Пифагор назвал Философией» (II, 16). Философские занятия Д. как раз совпали с периодом его скорби о Беатриче: он жил в мире отвлечений и выражавших их аллегорических образов; недаром сострадательная красавица вызывает в нём вопрос — не в ней ли та любовь, которая заставляет его страдать о Беатриче. Эта складка мыслей объясняет бессознательный процесс, которым преобразилась реальная биография Обновлённой жизни: мадонна Философии приготовляла пути, возвращала к видимо забытой Беатриче. «Божественная комедия»Когда на 35-м году («на половине жизненного пути») вопросы практики обступили Данте с их разочарованиями и неизбежной изменой идеалу и он сам очутился в их водовороте, границы его самоанализа расширились, и вопросы общественной нравственности получили в нём место наряду с вопросами личного преуспеяния. Считаясь с собой, он считается со своим обществом. Ему кажется, что все плутают в тёмной чаще заблуждений, как сам он в первой песни «Божественной Комедии», и всем загородили путь к свету те же символические звери: пантера — сладострастие, лев — гордыня, волчица — любостяжание. Последняя в особенности заполонила мир; может быть, явится когда-нибудь освободитель, святой, нестяжательный, который, как борзой пёс (Veltro), загонит её в недра ада; это будет спасением бедной Италии. Но пути личного спасения всем открыты; разум, самопознание, наука выводят человка к разумению истины, открываемой верою, к божественной благодати и любви. Это та же формула, как и в «Обновлённой жизни», исправленной миросозерцанием Convivio. Беатриче уже готова была стать символом деятельной благодати; но разум, наука представятся теперь не в схоластическом образе «мадонны Философии», а в образе Вергилия. Он водил своего Энея в царство теней; теперь он будет руководителем Данте, пока ему, язычнику, дозволено идти, чтобы сдать его на руки поэта Стация, которого в средние века считали христианином; тот поведёт его к Беатриче. Так к блужданию в тёмном лесу пристраивается хождение по трём загробным царствам. Связь между тем и другим мотивом несколько внешняя, воспитательная: странствования по обителям Ада, Чистилища и Рая — не выход из юдоли земных заблуждений, а назидание примерами тех, которые нашли этот выход, либо не нашли его, или остановились на полпути. В иносказательном смысле сюжет «Божественной Комедии» — человек, поскольку, поступая праведно или неправедно в силу своей свободной воли, он подлежит награждающему или карающему Правосудию; цель поэмы — «вывести людей из их бедственного состояния к состоянию блаженства». Так говорится в послании к Кан Гранде делла Скала, властителю Вероны, которому Данте будто бы посвятил последнюю часть своей комедии, толкуя её дословный и сокровенный аллегорический смысл. Послание это заподозрено как дантовское; но уже древнейшие комментаторы комедии, в числе их и сын Данте, пользовались им, хотя и не называя автора; так или иначе, но воззрения послания сложились в непосредственном соседстве с Данте, в кружке близких к нему людей. Загробные видения и хождения — один из любимых сюжетов старого апокрифа и средневековой легенды. Они таинственно настраивали фантазию, пугали и манили грубым реализмом мучений и однообразной роскошью райских яств и сияющих хороводов. Эта литература знакома Данте, но он читал Вергилия, вдумался в аристотелевское распределение страстей, в церковную лествицу грехов и добродетелей — и его грешники, чающие и блаженные, расположились в стройной, логически продуманной системе; его психологическое чутьё подсказало ему соответствие преступления и праведного наказания, поэтический такт — реальные образы, далеко оставившие за собой обветшалые образы легендарных видений. Весь загробный мир очутился законченным зданием, архитектура которого рассчитана во всех подробностях, определения пространства и времени отличаются математическою и астрономическою точностью; имя Христа рифмует только с самим собой и не упоминается вовсе, равно как и имя Марии, в обители грешников. Во всём сознательная, таинственная символика, как и в «Обновлённой жизни»; число три и его производное, девять, царит невозбранно: трёхстрочная строфа (терцина), три кантики Комедии; за вычетом первой, вводной песни на Ад, Чистилище и Рай приходится по 33 песни, и каждая из кантик кончается тем же словом: звезды (stelle); три символических жены, три цвета, в которые облечена Беатриче, три символических зверя, три пасти Люцифера и столько же грешников, им пожираемых; тройственное распределение Ада с девятью кругами и т. д.; девять уступов Чистилища и девять небесных сфер. Все это может показаться мелочным, если не вдуматься в миросозерцание времени, в ярко-сознательную, до педантизма, черту дантовского миросозерцания; все это может остановить лишь внимательного читателя при связном чтении поэмы, и все это соединяется с другой, на этот раз поэтической последовательностью, которая заставляет нас любоваться скульптурной определённостью Ада, живописными, сознательно бледными тонами Чистилища и геометрическими очертаниями Рая, переходящими в гармонию небес. Так преобразовалась схема загробных хождений в руках Данте, может быть, единственного из средневековых поэтов. овладевшего готовым сюжетом не с внешней литературной целью, а для выражения своего личного содержания. Он сам заблудился на половине жизненного пути; перед ним, живым человеком, не перед духовидцем старой легенды, не перед списателем назидательного рассказа или пародистом фабльо, развернулись области Ада, Чистилища и Рая, которые он населил не одними лишь традиционными образами легенды, но и лицами живой современности и недавнего времени. Над ними он творит суд, какой творил над собою с высоты своих личных и общественных критериев: отношений знания и веры, империи и папства; он казнит их представителей, если они неверны его идеалу. Недовольный современностью, он ищет ей обновления в нравственных и общественных нормах прошлого; в этом смысле он laudator temporis acti в условиях и отношениях жизни, которым Боккаччио подводит итог в своём Декамероне: какие-нибудь тридцать лет отделяют его от последних песен Божественной Комедии. Но Д. нужны принципы; погляди на них и ступай мимо! — говорит ему Вергилий, когда они проходят около людей, которые не оставили по себе памяти на земле, на которых не взглянет Божественное Правосудие и Милость, потому что они были малодушны, не принципиальны (Ад, III, 51). Как ни высоко настроено миросозерцание Данте, название «певца правосудия», которое он даёт себе (De Vulg. El. II, 2), было самообольщением: он хотел быть неумытным судьёй, но страстность и партийность увлекали его, и его загробное царство полно несправедливо осуждённых или возвеличенных не в меру. Боккаччио рассказывает о нём, качая головой, как, бывало, в Равенне он настолько выходил из себя, когда какая-нибудь женщина или ребёнок бранили гибеллинов, что готов был забросать их камнями. Это, может быть, анекдот, но в XIII-й песне Ада Д. треплет за волосы предателя Бокку, чтобы дознаться его имени; обещает другому под страшной клятвой («пусть угожу я в глубь адского ледника», Ад XIII. 117) очистить его заледеневшие глаза, и когда тот назвал себя, не исполняет обещания с сознательным злорадством (loc. cit. v. 150 и сл. Ад VIII, 44 и сл.). Иной раз поэт брал в нём перевес над носителем принципа, либо им овдадевали личные воспоминания, и принцип был забыт; лучшие цветы поэзии Д. выросли в минуты такого забвения. Д. сам видимо любуется грандиозным образом Капанея, молчаливо и угрюмо простёртого под огненным дождём и в своих муках вызывающего на бой Зевса (Ад, п. XIV). Д. покарал его за гордыню, Франческу и Паоло (Ад, V) — за грех сладострастия; но он окружил их такой поэзией, так глубоко взволнован их повестью, что участие граничит с сочувствием. Гордость и любовь — страсти, которые он сам признает за собой, от которых очищается, восходя по уступам Чистилищной горы к Беатриче; она одухотворилась до символа, но в её упрёках Д. среди земного рая чувствуется человеческая нота «Обновлённой жизни» и неверность сердца, вызванная реальной красавицей, не Мадонной-философией. И гордость не покинула его: естественно самосознание поэта и убеждённого мыслителя. «Последуй своей звезде, и ты достигнешь славной цели», — говорит ему Брунетто Латини (Ад, XV, 55); «мир будет внимать твоим вещаниям», — говорит ему Каччьягвида (Рай, XVII, 130 и след.), и сам он уверяет себя, что его, отстранившегося от партий, они ещё позовут, ибо он будет им нужен (Ад, XV, 70). Программа Божественной Комедии охватывала всю жизнь и общие вопросы знания и давала на них ответы: это — поэтическая энциклопедии средневекового миросозерцания. На этом пьедестале вырос образ самого поэта, рано окружённый легендой, в таинственном свете его Комедии, которую сам он назвал священной поэмой, имея в виду её цели и задачи; название Божественной случайно и принадлежит позднейшему времени. Тотчас после его смерти являются и комментаторы, и подражания, спускающиеся до полународных форм «видений»; терцины комедии распевали уже в XIV в. на площадях. Комедия эта — просто книга Данте, еl Dante. Боккаччио открывает ряд его публичных истолкователей. С тех пор его продолжают читать и объяснять; поднятие и падение итальянского народного самосознания выражалось такими же колебаниями в интересе, который Д. возбуждал в литературе. Вне Италии этот интерес совпадал с идеалистическими течениями общества, но отвечал и целям школьной эрудиции, и субъективной критики, видевшей в Комедии все, что ей угодно: в империалисте Д. — что-то в роде карбонара, в Д.-католике — ересиарха, протестанта, человека, томившегося сомнениями. Новейшая экзегеза обещает повернуть на единственно возможный путь, с любовью обращаясь к близким к Д. по времени комментаторам, жившим в полосе его миросозерцания или усвоившим его. Там, где Д. — поэт, он доступен каждому; но поэт смешан в нём с мыслителем, а он требует прежде всего суда себе равных, если мы хотим выделить из дебрей схоластики и аллегории, из-под «покрова загадочных стихов» скрытоев них поэтическое содержание. Главные труды, выражающие современное состояние литературы о Д.: Bartoli, «Storia della letteratura italiana» (Флор., 1878 и след., т. IV, V и VI); Scartazzini, «Prolegomeni della Divina Commedia» (Лпц., Брокгауз, 1890); его же, «Dante-Handbuch» (l. с., 1892, у Скартаццини богатая библиография предмета со включением переводов дантовских произведений). Из биографий Д., имеющихся на русском языке, книга Вегеле (русский пер. Алексея Веселовского, Москва) значительно устарела, хотя ещё может служить в известной мере к характеристике эпохи; недавний труд Симондса: «Д., его время, его произведения, его гений» (пер. с англ. М. Корш., СПб., 1893) даёт несколько красивых эстетических оценок, но сведения автора в средневековой литературе недостаточны и устарели, а в вопросе о Д. далеко отстали от движения современной науки. Сочинения
Русские переводы
Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Данте_Алигьери Данте Алигьери (Dante Alighieri) - Биография Биография:
Источник: http://www.dantealigeri.net.ru/el-sa-avtor-7/ стиль жизни Михаил Талалай Русская ФлоренцияБерега Арно уже пять веков подряд привлекают русскихЧТО МАНИЛО русскую душу на берега Арно? Наверное, то, чего не хватало на родине, - мягкая нега, бесснежные зимы, легкое небо, плавные линии тосканских холмов, узкие улочки, статуи мадонн и святых, улыбчивые прохожие, "умение жить", плетеные бутыли "кьянти"... И, конечно, свидетельства того гигантского взлета человеческих сил, который назван Возрождением. Флоренция не может оставить равнодушным - и особенно русского человека, чувствительного к красоте и мифам и предпочитающего крайности. И он ее боготворит, объясняется в любви, как, например, Чайковский и подавляющее большинство русских посетителей города, или же, разочарованный в своих иллюзиях, проклинает, как Блок. История наших взаимоотношений со столицей Тосканы уходит в глубь веков. Самое первое (нам известное) описание русского путешествия в Западную Европу - это путешествие именно во Флоренцию, на знаменитый Собор 1439 года. В православном сознании этот город станет символом негодных попыток объединения с "латинянами", а современный экуменизм назовут "возвратом к Флоренции". Парадоксальным образом эта негативная память вызовет к жизни уникальный памятник - изумительной красоты русский храм, которым его строители пытались искупить "грех Унии" (об этом первоначальном пафосе постройки сейчас забыто). Но если русский паломник в Италии транзитом проезжал Флоренцию и стремился дальше - в Рим (а лучше в Бари, к Николе-угоднику), то русский интеллигент сознательно прибывал сюда - к Данте, к корифеям Ренессанса. Были еще русские "дачники", которые выбирали Тоскану для поправки здоровья, да так и оставались здесь жить, поражая флорентийцев своим щедрым меценатством, широтой жизни, странными выходками. Потом - эмигранты, которых наша родина широко расплескала по миру разными "волнами". Впрочем, их здесь было немного: этот город не для бездомных. Наконец, уже в нашу эпоху, - путешественники, для которых придуман классический тур Венеция-Флоренция-Рим, подтверждающий, что Флоренция - это классика. Русских путешественников здесь много, и так будет всегда. ПАЛАЦЦО БУТУРЛИН НА ВИА ДЕЙ СЕРВИВ 1818 году семейство графа Дмитрия Петровича Бутурлина, одного из оригинальнейших людей своего времени, после долгого пути прибыло во Флоренцию. Бутурлины стали первыми русскими, "эмигрировавшими" в Италию. Что заставило коренного москвича покинуть родину - бог весть. Официальным же мотивом стало, как всегда, "состояние здоровья". В Москве в 1812 году, на пепелище своей библиотеки, одной из самых больших в Европе, Бутурлин сказал: "Бог дал, Бог и взял". А во Флоренции собрал новую библиотеку, не меньше прежней. Разместился граф с нею, как настоящий барин, - в самом центре города, в одном из лучших особняков, в Палаццо Монтаути-Никколини, теперь считающемся классикой Ренессанса. Горожане, как полагается, переименовали его в Палаццо Бутурлин, и так дворец обозначался на карте Флоренции почти век. В 1918 году, в 100-летний юбилей прибытия семейства на Апеннинский полуостров, обедневшие потомки графа Дмитрия Петровича продали свое Палаццо, оставив на фасаде свой герб - на память. ДЕМИДОВ САН-ДОНАТОПавел Павлович Демидов князь Сан-Донато (1839-1885) продолжал меценатские традиции своего семейства, одно из его благодеяний увековечено на фасаде кафедрального собора Флоренции. Глядя на нарядную громаду Санта Мария дель Фьоре, трудно представить, что еще не так давно ее фасад был из рваного, необработанного камня: в Средневековье у горожан не хватило средств на достройку собора. В середине XIX века отцы города призвали всех состоятельных флорентийцев к пожертвованиям на новый, мраморный фасад. Больше всех выделил Демидов, за что и увидел потом свой родовой герб на самом почетном месте - справа от главного входа. Княжеский герб вместе с титулом итальянские Демидовы получили из рук местных правителей - великих герцогов Тосканских. В гербе соединились уральское кайло и геральдическая лилия Флоренции. Богачи Демидовы излили на Флоренцию столько благодеяний, что естественным было появление здесь памятника основателю итальянской ветви Демидовых, Николаю Никитичу. Ваятель Лоренцо Бартолини изобразил Демидова обнимающим сына, у ног изваяния поместил итальянскую девочку - аллегорический объект благодеяний, а по углам пьедестала - аллегории Искусства, Милосердия, Удовольствия и даже... Сибири - как источника несметных богатств фамилии. Сибирь единственная в монументе целиком одетая и в шляпе: образ холода. Именем Демидова названа и сама площадь. Это закономерно - здесь стоит палаццо, где он жил, тут же - школа, им основанная. Для русского во Флоренции патриотично назначать свидания не "у Давида", а "у Демидова". И не забудьте, что по-итальянски надо говорить "Демидофф" и с ударением на первый слог. В один прекрасный день Демидовым надоело жить в тесном городе, и они купили усадьбу, которую вскоре прозвали "вторым великогерцогским дворцом". Собственно, таких усадьб у них было две: одна в Сан-Донато, по названию которой им был дан княжеский титул и от которой сейчас остались незначительные фрагменты, вторая же - в Пратолино. Она сохранила свой архитектурный ансамбль эпохи Медичи, но заметно обрусела. В центре парка русские владельцы водрузили копию памятника Николаю Никитичу, что стоит на Демидовской площади, в залах дворца развесили картины отечественных мастеров (в первую очередь - Карла Брюллова, которому покровительствовали), и даже композиции цветов на клумбах долженствовали напоминать о России. Последняя итальянская Демидова (в замужестве Абамелек-Лазарева) скончалась в 1955 году бездетной, оставив все племяннику - князю Павлу Карагеоргиевичу Югославскому. Тот продал виллу со всем ее убранством на аукционе Сотбис, и после разных перипетий усадьба нашла своего нынешнего хозяина - Флорентийскую провинцию, то есть районную администрацию. Так появился новый парк-музей "Вилла Демидофф". Несколько лет назад итальянскую общественность взволновало громко объявленное намерение российского правительства вернуть свою зарубежную собственность. В кем-то составленных списках значилась и "Вилла Демидофф", всегда бывшая частным владением. Осторожный "райсовет", дабы не тревожить аппетит России, постановил "Виллу Демидофф" переименовать в "Виллу Пратолино". Впрочем, все ее называют по-старому. ДОМ ЧАЙКОВСКОГО НА ВИА САН-ЛЕОНАРДО, 64В сознание флорентийцев этот дом и вошел с таким именем - Сasa di Tchajkovskij, - в особенности после 1997 года, когда дом был продан на аукционе и об этом писала местная пресса. Впрочем, во Флоренции у композитора было несколько адресов, ибо изо всех зарубежных городов он предпочитал именно город на Арно, не скупясь ему на комплименты. Другие адреса - гостиница "Софитель" на улице Черретани (там композитор стоял в феврале - марте 1878 года) и гостиница "Вашингтон" (весна 1882 и весна 1890 годов) - не столь романтичны и не вызывают желания повесить на них мемориальную доску со словами: "Здесь от бескрайних российских равнин и нежных тосканских холмов питал композитор свои бессмертные гармонии". Это слова с мемориальной доски на Вилле Бончани, на одной из самых красивых во Флоренции улиц - Сан-Леонардо. Неподалеку от этого особняка проживала в гостинице и та, которая сняла "творческую дачу" для композитора на зиму 1878 года - Надежда фон Мекк. Надежда Филаретовна каждый день прогуливалась перед домом Чайковского, но никогда не заходила внутрь. Зато она каждый день получала от него партитуры (композитор сочинял "Орлеанскую деву") - и записки, которые часто цитируют, когда повествуют об этом светлом периоде творчества композитора. ДОСТОЕВСКИЙМы точно не знаем, в каком именно доме на площади Питти остановились Федор Михайлович и Анна Григорьевна. Достоевская писала: "...В конце ноября 1868 года мы перебрались в тогдашнюю столицу Италии и поселились вблизи Palazzo Pitti. Перемена места опять благоприятно повлияла на моего мужа, и мы стали вместе осматривать церкви, музеи и дворцы". Прожив так почти год, Достоевские уехали в Германию, в Дрезден - приближалось появление на свет Любочки, и Анна Григорьевна хотела родить в стране, языком которой она владела. Даже в отсутствие достоверного адреса горожане решили отметить память о пребывании Достоевского. Так на доме # 22 по площади Питти появилась мемориальная доска с осторожным началом: "В этих местах жил..." Сведения о жизни Достоевских во Флоренции скупы. Но любимое место супругов известно. Достоевская, ждавшая ребенка, пишет: "Мне предписано было доктором много гулять, и мы каждый день ходили с Федором Михайловичем в Giardino Boboli (сад, окружающий дворец Питти), где, несмотря на январь, цвели розы. Здесь мы грелись на солнышке и мечтали о нашем будущем счастье". Сад Боболи (ударение на первый слог) - некогда приватный сад Великих герцогов Тосканских. Во время своего четырехлетнего отсутствия из России Достоевский безумно скучал по родине. Флоренция его немножко выручала: здесь, по свидетельству Анны Григорьевны, "нашлась отличная библиотека и читальня с двумя русскими газетами", и писатель "ежедневно заходил туда почитать после обеда". Библиотеку, так называемый Кабинет Вьессе, в начале прошлого века учредил один швейцарец-меценат с целью преодоления местного провинциализма: сюда поступали главные европейские издания. Библиотека действует и до сих пор, правда, в другом месте, в Палаццо Строцци. И нынешний ее пользователь может расписаться в библиотечном реестре - вслед за Theodore Dostoewsky. ...Флорентийские власти, как и местные власти в России, любят придумывать названия в память тех или иных событий или людей. Многими из таких названий не пользуются, и никто не знает об их существовании. Малозаметная дорожка в городском парке "Кашины" именуется аллеей (viale) имени Федора Михайловича Достоевского. Единственное строение на аллее - столбик с этим названием. Если вы захотите поставить флорентийца в тупик, спросите у него, как пройти к viale Dostoevskij. ДОМ ОЛСУФЬЕВОЙМария Васильевна Олсуфьева в Италии известна больше, чем на родине. Впрочем, она и родилась в Италии: у ее матери была доверенная флорентийская акушерка. Среди пяти детей полковника царской армии графа Василия Олсуфьева, бежавшего с семьей из Советской России, дочь Мария сохранила в наибольшей степени свою русскость. Во время "оттепели" она увлеклась новой советской литературой, что не было принято среди эмигрантов первой волны, и принялась за переводы. Первым стал роман Дудинцева "Не хлебом единым", переведенный, по настоянию издательства, за рекордный срок - в 25 дней. Затем последовали Шкловский, Окуджава, Евтушенко. Работоспособность переводчицы поражает: из-под ее пера вышли около полусотни книг, причем таких сложных авторов, как Андрей Белый, Платонов, Мандельштам, Пильняк, Булгаков. Мария Васильевна стала посещать СССР, где ее приняли тепло. Все изменилось с началом гонений на Солженицына. Писатель-изгнанник сам указал на Олсуфьеву как на желательную переводчицу "Архипелага Гулаг", и с тех пор Мария Васильевна стала в Советском Союзе persona non grata. Начался новый этап ее деятельности - помощь правозащитникам, в первую очередь Сахарову. Олсуфьева скончалась в 1988 году, немного не дожив до радикальных изменений в России, которая, без сомнения, вновь приняла бы ее с почетом. Дочь Марии Васильевны бережно хранит старую обстановку, библиотеку, семейные реликвии. ДОМ ТАРКОВСКОГО НА УЛИЦЕ САН-НИККОЛО, 91Один из сюрпризов современной Флоренции - надпись над домофоном: TARKOVSKY. Открыв телефонную книгу, можно узнать и точный адрес. Дом на улице Сан-Никколо - последнее место его оседлой жизни. Комната, где он писал сценарий своего последнего фильма "Жертвоприношение", сейчас нежилая; вдова, ныне покойная, устроила здесь нечто вроде домашнего музея. Здесь письменный стол режиссера, личные вещи, икона его небесного покровителя апостола Андрея. Помещается эта комната на крыше средневекового палаццо, возвышаясь над другими крышами и напоминая рубку корабля или неф базилики. В своем дневнике маэстро писал: "Флоренция - это город, возвращающий надежду". Тарковский проникся им во время съемок "Ностальгии": тосканские достопримечательности - фрески Пьеро делла Франческа, недостроенный собор в Сан Гальгано, бассейн в Баньи Вийони (сцена со свечой) - стали немыми героями фильма. Когда же режиссер оказался бездомным и скитался по Европе, флорентийская мэрия проявила благородство, предоставив ему жилье в старинном квартале Сан-Никколо. Теперь тут обитает другой Андрей Тарковский - сын режиссера. БРОДСКИЙБродский и Италия - пример счастливых отношений: поэт признавался, что ему было хорошо в стране, где так много женщин напоминали его мать. Общеизвестна любовь поэта к Венеции, навечно скрепленная завещанием; менее известно, что Иосиф Бродский был почетным гражданином Флоренции и обладателем премиального золотого флорина - точной копии средневековой флорентийской монеты. Это звание и сопутствующую награду он получил от местного муниципалитета за свой вклад в мировую культуру. Мартовским днем 1996 года (Дата ошибочна - 28 января 1996 г. поэта не стало. - Прим. А.Н.Кривомазова) в Палаццо Веккио Бродский, в окружении отцов города и стилизованных знаменосцев, получал из рук мэра эти флорин и указ, а затем читал стихи - в том числе и про Флоренцию. То был последний визит поэта в Италию (Судя по всему, последней датой пребывания поэта в Италии был сентябрь 1995 г. - Прим. А.Н.Кривомазова). Источник: http://www.ng.ru/style/2001-06-15/16_florence.html | Италия О стране Впервые понятие "Италийские земли" появилось в русских летописях в середине XV века. А "Хождение во Флоренцию" неизвестного автора представляет собой самое раннее описание западноевропейского государства. Кстати, именно итальянские государства были первыми среди западноевропейских стран, с которыми Россия установила дипломатические отношения. В эпоху Петра I в Италию приезжали русские мастера для изучения судоходного дела. Только Италии отдавали предпочтение молодые русские художники и архитекторы. В этой стране бывали И.Н. Никитин - будущий портретист, великий русский архитектор В.И. Баженов. Строительство дворцов Санкт-Петербурга велось при участии нескольких поколений великих итальянских зодчих: Трезини, Растрелли, Росси, Кваренги. Россия осваивала не только итальянское зодчество, но и литературу, скульптуру, музыку. Богатые люди ехали в Италию с тем, чтобы обзавестись недвижимостью, поправить здоровье или просто попутешествовать по этой прекрасной стране. Российские купцы вывозили из Италии шелк, посуду, зеркала, золото. Итальянцев очаровали русские меха, кожа, икра и соленая рыба. Начиная с XIX века в Италии повсеместно можно было встретить представителей русской аристократии. Русские сезоны в Сан-Ремо открывала императрица Мария Александровна, супруга Александра II. Она провела здесь зиму 1874-75 гг. и в знак благодарности подарила городу пальмы для нового бульвара. Городские власти назвали его "променад Императрицы". Вслед за императрицей на зимние сезоны стала съезжаться русская знать, включая и членов семьи Романовых. Так, в 1895 году здесь лечился князь Алексей Михайлович. Многие аристократы имели здесь зимние дачи. В городе появились русская баня, аптека, пекарня. А в 1913 г. благодаря помощи Николая II и русской колонии была построена русская церковь. О Венеции мечтали Пушкин, Блок, Мандельштам, Кузьмин, Бродский. Князь Трубецкой, владевший дворцом Ка-д-Оро, подарил его балерине Тальони. В ресторане "Два Льва" на Рива-дельи-Скьявони над входом написано, что здесь Петр Ильич Чайковкий сочинял четвертую симфонию. Но для него Венеция осталась лишь туристическим эпизодом, эхом, отозвавшимся в "Венецианском каприччо". Три прославленных имени русской культуры XX века навсегда связаны с Венецией… смертью. Для Дягилева она стала воспоминанием о петербургском успехе, олицетворением всего, что минуло. Для Стравинского - воплощением золотого века музыки, самым гармоничным местом на земле. Для Бродского - городом, где жизнь примиряется со смертью, городом бессмертия. Во Флоренции П.И. Чайковский работал над оперой "Пиковая дама". Когда опера была закончена, Чайковский написал брату Анатолию: "Грустно было готовиться к отьезду. В сумме Флоренция сделалась моим любимым из всех заграничных городов" Целая эпоха связала тосканские города с именем потомков уральских горнозаводчиков Демидовых. Имя "Демидофф" сохранилось в названиях многих гостиниц, кафе и ресторанов по всей Тоскане. Бывали во Флоренции и Александр Герцен, и Александр Блок, посвятивший ей большой цикл лирических стихотворений, и Михаил Кузьмин, и многие другие наши соотечественники. Режиссеру Андрею Тарковскому флорентийские власти подарили квартиру на улице Сан-Николо. Так что сценарий к своему последнему фильму он писал в трехоконном кабинете с видом на купол Брунеллески. Русские в числе первых европейцев попали в орбиту "римского притяжения", и уже в первой половине XIX в. русское культурное "паломничество" в Рим стало устойчивой традицией. Николай Некрасов, впервые приехав в Вечный город, воскликнул: "Зачем я не попал сюда здоровей и моложе?!" Известный русский художник Карл Брюллов, находясь в Риме в 1823 г., закончил первую крупную самостоятельную работу - картину "Итальянское утро". Потом она была подарена императору Николаю I, который стоя на коленях, подолгу любовался ею. Среди "русских римлян" была и Зинаида Волконская, для которой Италия стала второй родиной. Жили там Иван Тургенев, Максимилиан Волошин и многие другие. Гоголь как-то написал: "Когда вам все изменит, когда вам больше ничего не останется такого, что бы привязывало вас к какому-нибудь уголку мира, приезжайте в Италию". Карл Брюллов в набросках своей последней картины "Диана на крыльях Ночи" отметил место на римском кладбище Тестаччо, где хотел быть похороненным. Его завещание было исполнено. А большой патриот России Михаил Осоргин сказал: "Любовь к Риму - это любовь к родине; тоска по Риму - это тоска по родине…" И ведь на самом деле, "все дороги ведут в Рим". И нет такого города в мире, где сохранилось бы столько памятников разных эпох: Римский Форум, Колизей, Пантеон, Термы, Каракалы, Колонна Траяна, театр Марцелла. Главный и самый большой собор католического мира - Собор Св. Петра - тоже находится в Риме. И Ватикан - на территории Рима. Только в Ватикане можно увидеть Сикстинскую капеллу, хранящую фрески Боттичелли, Микеланджело и Пинтуриккьо, Аполлона Бельведерского, Лаокоона и картины Рафаэля. Область Кампании всегда привлекала к себе путешественников. Красота моря, целебный климат и удивительная природа, два известнейших острова с чудесными песчаными пляжами Искья и Капри образуют вокруг себя настоящее магнитное поле, притягивающее все новых и новых гостей. Сердце Кампании - Неаполь. Шумный, веселый, подаривший миру самое популярное блюдо - пиццу, богатый древними историческими и археологическими памятниками, оригинальными традициями, всегда наполненный солнечным светом. В его окрестностях расположен целый музей под открытым небом - античные города Помпеи и Геркуланум, погребенные во время грандиозного извержения вулкана в 79 году до н.э. Рядом возвышается двуглавый Везувий. В Неаполе множество церквей и музеев. В старейшем соборе XIII века в капелле Св. Януария хранится великая реликвия - остатки крови христианского мученика. Неаполь - любимое место кинематографистов. Здесь снимались многочисленные комедии с участием Софи Лорен и Тото, авантюрно-комедийный фильм "Сокровища Св. Януария". А "Неаполитанские песни" исполняли великие теноры мира. Милан - старейший город, столица моды. Это настоящая сокровищница памятников искусств. Символ Милана - Домский Кафедральный Собор - строился целых пять столетий. По преданию, он был сооружен в знак признательности мадонне, избавившей женщин города от бесплодия. Оперный театр Ла Скала - гордость Милана. В спектаклях, поставленных на его сцене, всегда принимали участие звезды мировой величины: Карузо, Шаляпин, Джильи, Лаури-Вольпи, Каллас, Гяуров, Паваротти… Какие имена! Стены Доминиканского монастыря (теперь уже бывшего) расписывал сам Леонардо да Винчи. Здесь находится его величайший шедевр "Тайная вечеря". И напрасными оказались мечты французских королей вывезти стену с росписью в Париж. Творение всех времен по сей день остается на своем месте. Вся Италия буквально наводнена ресторанами, ресторанчиками, кафе и пиццериями. Ризотто, поленту, пиццу, рагу по-болонски, ветчину прошютто можно найти в любом меню. Очень вкусен бистека фьорентина - большой сочный бифштекс из парной говядины, приготовленный на решетке и сбрызнутый лимонным соком. Равиоли - маленькие пельмени с начинкой из мяса или сыра. Популярны блюда из больших толстых макарон, нафаршированных мясом, зеленью, рисом или овощами. Равиоли и макароны подают с тертым сыром. А лучшими сортами сыра считаются моцарелла, пармезан, пекорино, горгонцола и буриелле. Итальянские вина любимы далеко за пределами своей солнечной родины. Треть от всего объема производимых местных вин принадлежит "Кьянти" - самому известному красному вину. Так что, отведав фрикассе из кур или другое выбранное блюдо, закусив десертом, например, сладким рулетом, не забудьте выпить бокал "Кьянти". Источник: http://www.travel-l.ru/pages/strany/italiya/o_strane/ А.Л.Баркова. История через географию Флоренция Медичи Флоренция - "Цветущая" - была основана в 59 году до н.э. по указу Юлия Цезаря. Однако подлинный расцвет этого города относится к эпохе Возрождения, когда к власти в городе-республике пришла семья Медичи. |
||||||||||||||||
Когда городской совет Флоренции постановил отменить приговор, вынесенный Данте Алигьери в 1302 году, об этом написали газеты всего мира. Данте остается ньюсмейкером, хотя общее отношение к событию – как к курьезу. Что неверно: у преступлений против человечности нет срока давности. А смертный приговор выдающемуся поэту – такое преступление. Обречь на изгнание высшего носителя языка – значит нанести удар по нервному центру нации. Так было со всеми изгнанниками – от Овидия до Бродского, и забывать об этом нельзя. Почему Данте, которого все уважают, но мало кто читает, остается первополосной фигурой? Дело в том, что в истории культуры ничуть не менее важно, чем непосредственное воздействие – опосредованное влияние. Эпоха просвещения отвращала взор от бездн "Ада" – они казались чрезмерными. Должен был наступить ХХ век, чтобы бездны выровнялись с газетными репортажами. "Божественная комедия" оказалась актуальной. Что до "Новой жизни", в которой описана любовь Данте к Беатриче и которую уж точно раскрывают лишь специалисты, там даны уроки, которые действуют по сегодня. Беатриче было 8 лет 4 месяца, Данте – на год больше, когда он увидел ее впервые. Следующий раз они встретились через девять лет. Были слегка светски знакомы. Все их отношения – чистая, причем односторонняя, платоника. Из комментария Боккаччо мы знаем, что Беатриче, дочь зажиточного флорентийца Фолько Портинари, в 20 лет вышла замуж за некоего Симоне деи Барди, а в 23 года умерла. С тех пор семь столетий живет символом любви. Первый урок: диалектический переход количества в качество. Если говорить увлеченно, много и красиво, то – даже если не сказано ничего конкретного – образ сам собою материализуется. Срабатывает психологическая убедительность. Урок второй: описание героини без произнесения слова о ней. Все, что сообщает Данте о Беатриче: в восемь лет она была в красном платье, в 17 – в белом. И всё. А образ есть. Почему? Да потому, что Данте описывает, какое впечатление она производит на окружающих. Прием оказывается плодотворным. О блоковской «Незнакомке» говорится: «девичий стан, шелками схваченный», «в кольцах узкая рука», «очи синие бездонные». Всё. Вполне достаточно. Когда она идет на фоне пьяных клиентов и сонных лакеев ресторана в Озерках, мы видим ее. О Брет Эшли из романа Хемингуэя «Фиеста» только и сказано, что ее фигура напоминала обводы гоночной яхты. И еще – что она коротко стрижена. Но все мужские персонажи романа в нее влюблены, и то, как она воздействует на мужчин, рисует ее с высочайшей выразительностью. Урок третий: идеал должен быть недостижим. Боккаччо жаловался приятелю в письме, что какая-то красавица не отвечает на его любовный порыв, потому что хочет, чтобы он продолжал писать ей стихи. Женщина понимала, что как только уступит, стихов больше не дождется. Урок четвертый, самый важный: в художественном изображении любви всё зависит от субъекта, а не от объекта. Обстоятельства встреч и сближения Пушкина с Анной Керн – одно, ее поэтический образ – совершенно иное. О первом мы узнаем из мемуаров и из нецензурного отзыва Пушкина в письме к Соболевскому, но сердца поколений трепещут от "гения чистой красоты" из стихотворения. Это всё – безотказно действующие матрицы «Новой жизни». А весь ХХ век – «Божественная комедия». Так что всё, связанное с Данте – важно и живо. Источник: http://www.stengazeta.net/article.html?article=5087
Карта сайта: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15. |