Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Читайте отзывы. Так же рекомендуем завод Горницу.

Страницы сайта поэта Арсения Тарковского (1907-1989)

Музей Арсения Тарковского ] Краткая биография Арсения Тарковского ] Хроника жизни ] Стихотворения Арсения Тарковского ] Стихотворения Арсения Тарковского (ПРОДОЛЖЕНИЕ 1) ] Стихотворения Арсения Тарковского (ПРОДОЛЖЕНИЕ 2) ] ИЗ ПРОЗЫ ПОЭТА ] ФОТОГРАФИИ ] Голос поэта: Арсений Тарковский читает свои стихи ] А.Н.Кривомазов: Арсений Тарковский и Марина Цветаева ]

Воспоминания А.Н.Кривомазова о поэте А.А.Тарковском. Некоторые главы из второй части. ОН И ДРУГИЕ ПОЭТЫ ] ЗНАКОМСТВО ДО ЗНАКОМСТВА, МОИ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ВЕЧЕРА, ЗНАКОМСТВО И ПЕРВЫЕ ПОРТРЕТЫ ] АВТОГРАФ ] НИЦШЕ? НЕТ - ЛЕРМОНТОВ! ] ЧАСТНОСТИ ] СИНТАКСИС БЕЛОГО ] ИВАНОВА ИВА ] СМЕШНАЯ ЕДА ] МОТЫЛЕК ] ЗВЕЗДЫ ] КАЖДЫЙ ПРИХОД К НИМ В ГОСТИ - ВСЕГДА ПРАЗДНИК ] СЕРИЯ СНИМКОВ "ПАМЯТИ ЛЕВИКА" ] ВСТРЕЧА С ГРИГОРЬЕВОЙ ] ПОЧТИ ССОРА ] ПИСЬМА ] ПОПРОШАЙКА ] РАССКАЗ ПЛАТОНА ] ТЕРПИМОСТЬ ] ГОТОВНОСТЬ ПОМОЧЬ ] ЕГО КТО-ТО СИЛЬНО РАССТРОИЛ ] ОДНАЖДЫ Я НЕ ОСТАВИЛ ИМ ПАЧКУ ФОТОГРАФИЙ ] ИГРЫ В ШАХМАТЫ ] В ГОЛИЦЫНО ] ЛЮБОВЬ ЧЕРЕЗ НЕПОНИМАНИЕ ] ИГРА В БАДМИНТОН ] ПЛАКАТЫ ] ЗНАТЬ ИЛИ ВЕРИТЬ? ] СОН НА ПОЛУ ] ВЕЧЕР "ОГОНЬКА" В КИНОТЕАТРЕ "ОКТЯБРЬСКИЙ" ] БРИТЬЕ, МАССАЖ, ХАННА ШИГУЛА И ДРУГИЕ ВИЗИТЕРЫ ] ЯЗЫК ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЕМ! ] ЭКЗЕКУЦИЯ И ФОТОГРАФИИ КИЕВЛЯНКИ ] НЕНАПИСАННОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ] ПОСЛАНИЕ ОТ АНДРЕЯ ] ПОМИНКИ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО ] РАДЦИГ ] ВАСИССУАЛИЙ ] БЕЛЫЙ ГОЛУБЬ ] КАЖДЫЙ ПРИХОД К НИМ В ГОСТИ - ВСЕГДА ПРАЗДНИК ] ПОСЛЕДНИЙ ЖИВОЙ ПОРТРЕТ, ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА, ТАЛЛИНН, НООРУС, ЕРЕВАН ] ПОЧТИ ПРОЩАНИЕ - ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА ] СТИХИ ТАРКОВСКОГО НА ДРУГИХ САЙТАХ, ВСЕ ФИЛЬМЫ АНДРЕЯ ТАРКОВСКОГО, ВОСПОМИНАНИЯ МАРИНЫ ТАРКОВСКОЙ ] ЕГО ЗАГАДКИ ] НАДПИСИ НА ФОТОГРАФИЯХ И КНИГАХ ] ПОХОРОНЫ ]
Письмо художнику в Киев ] Письма Арсения Тарковского поэтессе Евдокии Мироновне Ольшанской в Киев ] Евдокия ОЛЬШАНСКАЯ. Анна Ахматова и Арсений Тарковский ] Воспоминания Семена Липкина об Арсении Тарковском (интервью) ] Воспоминания Григория Корина об Арсении Тарковском (интервью) ] Воспоминания Александра Ревича об Арсении Тарковском (интервью) ] Воспоминания Инны Лиснянской об Арсении Тарковском (интервью) ] Инна Лиснянская - повесть "Отдельный" - воспоминания об Арсении Тарковском ] Воспоминания Ларисы Миллер об Арсении Тарковском ]
Воспоминания Анны Витальевны Вальцевой об Арсении Тарковском ] Юрий Коваль вскользь о Тарковском ]
Маргарита Духанина. Белый-белый день. Воспоминания Л.В.Горнунга об Арсении Тарковском. ] Кирилл Ковальджи. Об Арсении Тарковском. ] Воспоминания Олега Хлебникова об Арсении Тарковском ] Портрет Юрия Ракши ] Дневник любителя старины ]

Спорные страницы

О болезни кожи Арсения Тарковского ] Лариса Лоран (Швейцария). Характеристика поэта по его почерку ] Руку и время приложил... Портреты Арсения и Андрея Тарковских в компьютерной графике А.Н.Кривомазова ]


ВОСПОМИНАНИЯ О ПОЭТЕ АРСЕНИИ ТАРКОВСКОМ
Некоторые главы из второй части

(Опубликовано в журнале "Компьютеры в учебном процессе", 1998, № 6, с. 103-160)

А.Н.Кривомазов


БЕЛЫЙ ГОЛУБЬ

Фото О.Самолевской, 1983.




Автограф Т.А.Тарковской-Озерской, 14.03.1990.




Мне свят веселый смех иль пьяная истома,
Другая вера мне иль ересь незнакома.
Я спрашивал судьбу: "Кого же любишь ты?"
Она в ответ: "Сердца, где радость вечно дома".
    Омар Хайям

Уже рассказывал о том, что Тарковские просили меня не брать в руки жившего у меня белого голубя, а мне нравилось по вечерам рассматривать его с короткого расстояния (я близорук), тихонько ласково гулить с ним, ощущать его перышки и лихорадочный стук крошечного сердечка в своих горячих усталых руках и... продолжал делать это.

Несколько раз приносил и показывал его снимки, увлеченно рассказывал о нем. Один его "светящийся" снимок подарил (он им чрезвычайно нравился обоим).

Прошло короткое время, и из уст Арсения Александровича впервые услышал в свой адрес: "А вот и Сашенька, наш белый голубок..."

Сравнение с Васисой ни в коем случае не мог рассматривать как комплимент себе. Ведь Васиссуалий прилетал-улетал, мог подлететь и не залететь (никогда не забуду его первую ночевку на подоконнике в страшный ледяной дождь со снегом и ветром; когда я открывал ему окно для залета, на паркетном полу моментально образовывалась огромная лужа, поэтому никак не мог ему оставить окно на достаточно большое время на необходимые ему обдумывания, настройку и т.д.; несколько раз пытался поймать его руками - он боязливо перелетал на соседский балкон (откуда его сбивало адским ветром и он перелетал на подоконник кухни); тогда впервые не спал из-за него ночь; но потом он устраивал подобные концерты и в 30-градусные морозы; на следующий день после таких его уроков мне я восхищенно вынимал его из гнезда (а он гневно клевал мне пальцы, показывая, что нарушаю какие-то ведомые ему и абсолютно интуитивно неведомые мне законы и договоренности высшей дружбы) и шептал в крошечные отверстия его ушей: "О, Васиса! Ты не только безумно красив, но ты еще у меня и Маленький Герой, да? О, в тебе поистине есть что-то великое!.." - но у меня никогда не было времени сколько-нибудь долго размышлять о нем...), он был просто фантастической частью моего фантастического быта тогда, бесспорным украшением его, но он отнюдь не служил мне (кормил и убирал за ним я), а я пытался по мере сил служить Тарковским, полагая, что кто-то же должен при жизни поэта воздавать ему своим трудовым жертвоприношеньем (напомню, из их многочисленных друзей, знакомых и учеников лишь Александр Лаврин оказался способен на длительное жертвенное служенье поэту, никто из родственников его им не занимался; все же остальные лишь приходили на несколько часов пира (или простого чая - что у них было) и уходили, довольные собой и тем, что неплохо провели время у него в гостях).

Окно закрыто. Васиса прилетел зимним вечером поклевать и переночевать в тепле,
но его пристально изучает новый гость - маленький котенок Наташи Штейнберг. Фото А.Н.Кривомазова, 1989




Тогда промолчал, не зная, как к этому сравнению (прозвищу?) относиться. (Как-то до этого случая он назвал меня пару раз ласково хохотунчиком, но потом, возможно, забыл, возможно, этому словцу и суждено-то было прозвучать именно пару раз, после чего оно кануло навеки). В любом случае, понимал, что они вкладывают в эти два слова какой-то свой особый смысл.

Потом он еще несколько раз меня так назвал (я реагировал нейтрально-спокойно), потом как-то меня напрямую спросила об этом Татьяна Алексеевна:

"Сашенька, Вас не обижает, что мы с Арсюшей зовем Вас белым голубем?"
Она смотрела на меня с такой искренней лучистой добротой и теплотой, что в ответ только и сумел пробормотать смущенно: "Да нет... что Вы... раз Вам так нравится... лишь бы Вы потом не разочаровались... (1)"

____________________________________________
(1) Это было страшное для меня время - работа в полный накал для реализации своей идеи. Первое полугодие 1988 г. я проталкивал в издательстве "Наука" к выходу два сборника по информатике, составителем и ответственным редактором которых был. Свой день рождения встретил в Ленинграде (забирая тираж и отвозя половину в Тамбов на конференцию по информатике и науковедению). После конференции, в Москве, лихорадочно распродавал тираж и сдавал деньги в кассу Института (эта обязанность висела на составителе инициативных сборников). Летом у меня стал жить белый голубь. Осенью 1988 г. стал составлять серию из 12 толстых сборников по информатике, этике, организации и экономике науки. Голубь прожил лето, осень, зиму, а в середине мая 1989 г. улетел. 27 мая 1989 г. умер Арсений Тарковский.


* * *

Стелил я снежную постель,
Луга и рощи обезглавил,
К твоим ногам прильнуть заставил
Сладчайший лавр, горчайший хмель.

Но марта не сменил апрель
На страже росписей и правил.
Я памятник тебе поставил
На самой слезной из земель.

Под небом северным стою
Пред белой, бедной, непокорной
Твоею высотою горной

И сам себя не узнаю,
Один, один в рубахе черной
В твоем грядущем, как в раю.



* * *

Чего ты не делала только,
	чтоб видеться тайно со мною,
Тебе не сиделось, должно быть,
	за Камой в дому невысоком,
Ты под ноги стлалась травою,
	уж так шелестела весною,
Что боязно было: шагнешь -
	и заденешь тебя ненароком.

Кукушкой в лесу притаилась
	и так куковала, что люди
Завидовать стали: ну вот,
	Ярославна твоя прилетела!
И если я бабочку видел,
	когда и подумать о чуде
Безумием было, я знал:
	ты взглянуть на меня захотела.

А эти павлиньи глазки -
	там лазори по капельке было
На каждом крыле, и светились...
	Я, может быть, со свету сгину,
А ты не покинешь меня,
	и твоя чудотворная сила
Травою оденет, цветами подарит
	и камень, и глину.

И если к земле прикоснуться,
	чешуйки все в радугах. Надо
Ослепнуть, чтоб имя твое
	не прочесть на ступеньках и сводах
Хором этих нежно-зеленых.
	Вот верности женской засада:
Ты за ночь построила город
	и мне приготовила отдых.

А ива, что ты посадила
	в краю, где вовек не бывала?
Тебе до рожденья могли
	терпеливые ветви присниться;
Качалась она, подрастая,
	и соки земли принимала.
За ивой твоей довелось мне,
	за ивой от смерти укрыться.

С тех пор не дивлюсь я, что гибель
	обходит меня стороною:
Я должен ладью отыскать,
	плыть и плыть и, замучась, причалить.
Увидеть такою тебя,
	чтобы вечно была ты со мною
И крыл твоих, глаз твоих,
	губ твоих, рук - никогда не печалить.

Приснись мне, приснись мне, приснись,
	приснись мне еще хоть однажды.
Война меня потчует солью,
	а ты этой соли не трогай.
Нет горечи горше, и горло мое
	пересохло от жажды.
Дай пить. Напои меня. Дай мне воды
	хоть глоток, хоть немного.
	


* * *

Стол накрыт на шестерых -
Розы да хрусталь...
А среди гостей моих -
Горе да печаль.

И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.

И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
"Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло".

Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:

"Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса".


		
		


* * *

И эту тень я проводил в дорогу
Последнюю - к последнему порогу,
И два крыла у тени за спиной,
Как два луча, померкли понемногу.

И год прошел по кругу стороной.
Зима трубит из просеки лесной.
Нестройным звоном отвечает рогу
Карельских сосен морок слюдяной.

Что, если память вне земных условий
Бессильна день восстановить в ночи?
Что, если тень, покинув землю, в слове
Не пьет бессмертья?
	                 Сердце, замолчи,
Не лги, глотни еще немного крови,
Благослови рассветные лучи.



* * *

Мне бы только теперь до конца не раскрыться,
Не раздать бы всего, что напела мне птица,
Белый день наболтал, наморгала звезда,
Намигала вода, накислила кислица,
На прожиток оставить себе навсегда
Крепкий шарик в крови, полный света и чуда,
А уж если дороги не будет назад,
Так втянуться в него, и не выйти оттуда,
И - в аорту, неведомо чью, наугад.



* * *

Красный фонарик стоит на снегу.
Что-то я вспомнить его не могу.

Может быть, это листок-сирота,
Может быть, это обрывок бинта,

Может быть, это на снежную ширь
Вышел кружить красногрудый снегирь,

Может быть, это морочит меня
Дымный закат окаянного дня.



* * *

Соберемся понемногу,
Поцелуем мертвый лоб,
Вместе выйдем на дорогу,
Понесем сосновый гроб.

Есть обычай: вдоль заборов
И затворов на пути
Без кадил, молитв и хоров
Гроб по улицам нести.

Я креста тебе не ставлю,
Древних песен не пою,
Не прославлю, не ославлю
Душу бедную твою.

Для чего мне теплить свечи,
Петь у гроба твоего?
Ты не слышишь нашей речи
И не помнишь ничего.

Только слышишь — легче дыма
И безмолвней трав земных
В холоде земли родимой
Тяжесть нежных век своих.



* * *

		
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне еще когда-нибудь приснится,
И повторится все, и все довоплотится,
И вам приснится все, что видел я во сне.

Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идет вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть - волна вослед волне.

Не надо мне числа: я был, и есмь, и буду,
Жизнь - чудо из чудес, и на колени чуду
Один, как сирота, я сам себя кладу,
Один, среди зеркал - в ограде отражений
Морей и городов, лучащихся в чаду.
И мать в слезах берет ребенка на колени.



* * *

		
Я надену кольцо из железа,
Подтяну поясок и пойду на восток.
Бей, таежник, меня из обреза,
Жахни в сердце, браток, положи под кусток.

Схорони меня, друг, под осиной
И лицо мне прикрой придорожной парчой.
Чтобы пахло мне душной овчиной,
Восковою свечой и медвежьей мочой.

Сам себя потерял я в России.
1957


ПЕРВЫЕ СВИДАНИЯ

Свиданий наших каждое мгновенье
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.

Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: "Будь благословенна!" -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И - боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.

На свете все преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.

Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.



* * *
          I

Как сорок лет тому назад,
Сердцебиение при звуке
Шагов, и дом с окошком в сад,
Свеча и близорукий взгляд,
Не требующий ни поруки,
Ни клятвы. В городе звонят.
Светает. Дождь идет, и темный,
Намокший дикий виноград
К стене прижался, как бездомный,
Как сорок лет тому назад.

          II

Как сорок лет тому назад,
Я вымок под дождем, я что-то
Забыл, мне что-то говорят,
Я виноват, тебя простят,
И поезд в десять пятьдесят
Выходит из-за поворота.
В одиннадцать конец всему,
Что будет сорок лет в грядущем
Тянуться поездом идущим
И окнами мелькать в дыму,
Всему, что ты без слов сказала,
Когда уже пошел состав.
И чья-то юность, у вокзала
От провожающих отстав,
Домой по лужам как попало
Плетется, прикусив рукав.

          III

Хвала измерившим высоты
Небесных звезд и гор земных,
Глазам - за свет и слезы их!

Рукам, уставшим от работы,
За то, что ты, как два крыла,
Руками их не отвела!

Гортани и губам хвала
За то, что трудно мне поется,
Что голос мой и глух и груб,
Когда из глубины колодца
Наружу белый голубь рвется
И разбивает грудь о сруб!

Не белый голубь - только имя,
Живому слуху чуждый лад,
Звучащий крыльями твоими,
Как сорок лет тому назад.
1969






В начало

    Ранее          

Далее

Требуйте в библиотеках наши деловые, компьютерные и литературные журналы: Современное управление ] Маркетинг успеха ] Экономика XXI века ] Управление бизнесом ] Ноу-хау бизнеса ] Бизнес-команда и ее лидер ] Компьютеры в учебном процессе ] Компьютерная хроника ] Деловая информация ] Бизнес. Прибыль. Право ] Быстрая продажа ] Рынок. Финансы. Кооперация ] Секретные рецепты миллионеров ] Управление изменением ] Антология мировой поэзии ]

Деград

Карта сайта: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15.