Страницы сайта поэта Арсения Тарковского (1907-1989)

А.Н.Кривомазов

НАДПИСИ НА ФОТОГРАФИЯХ И КНИГАХ

      (Предпосылаю неизмененному тексту главки из первой части воспоминаний два наших портрета той поры (в надписях много о любви и дружбе, но любил он всех-всех - какой-то сводящей с ума из-за ее гигантских объемов тепло-радужной, воздушной, бесплотной любовью, не имеющей, как мне тогда казалось, ни корней, ни основания, оставляющей многие объекты этой воистину океанской по масштабам любви (когда они уходили от него) такими же пустоватыми, пошлыми, мелкими, злобными, какими они приходили к нему; в противовес этому я гнал ему навстречу тугую зеленую ветку своего искреннего восторженного восхищения-поклонения и неизменного трудового жертвоприношенья (встречу с ним и беседу нужно было непременно заслужить своим каторжным трудом - так, по крайней мере, мне тогда казалось, но тяжелейший рабский труд на десятке добровольно выбранных фронтов, которые тогда тянул, выматывал непередаваемо, что, кажется, можно уловить на снимке); между нами было сорок лет разницы в возрасте, мы были во многом совершенно разными людьми, сейчас мне стыдно, например, за свой частый рупорно-громкий хохот (это было мое простейшее и наиболее употребимое безвредное и бесплатное лекарство, средство моментальной психологической разрядки-зарядки и т.п.) в их присутствии ("ничего-ничего, - говаривали они, - продолжайте... нормально... мы теперь уже оба хуже слышим... нас это не смущает... будьте естественным... мы так не умеем... впрочем, так заразительно хохотать никто не умеет из наших друзей и знакомых... продолжайте-продолжайте, Сашенька... чувствуйте себя свободно... может быть, и мы посмеемся вместе с Вами над чем-нибудь... Вы такой живой... ни на кого не похожий... этот непрерывный хохот Вам так идет... мы любуемся Вами... нам всегда тепло и хорошо с Вами... мы тоже были молодыми и нас тоже временами душил такой же хохот"), за многое несделанное, неотданное, невыраженное явно для них - словами, письмом, подарком); помещаю также все надписи Тарковского на подаренных им или имевшихся у меня ранее его книгах. Вставка 02.04.2012 для друзей и знакомых: в конце 2011 г. (октябрь) избран членом-корреспондентом Академии инженерных наук им. А.М.Прохорова (АИН) и в начале 2012 г. (февраль) избран членом-корреспондентом Российской Академии естественных наук (РАЕН)).

      Я передал им довольно большое количество разных фотографий. Некоторые дубли просил надписать. Читая надписи, невольно обратил внимание, что его почерк меняется (особенно это было заметно в 1987-1988 гг.), с ним что-то происходило очень разрушительное, и я для себя решил провести скрытое графологическое исследование в надежде, что в будущем какой-нибудь графолог, или сердечник, или специалист по высшей мозговой деятельности сможет по этим надписям (в качестве исходного материала) составить своеобразный график его самочувствия и объяснить, что с ним происходило.

      Виделись мы более-менее регулярно, даты на фотографиях точны, поэтому для специалиста-графолога или его биографа эти надписи могут представлять особую ценность.

      Иногда, когда ему было особенно трудно и больно, он громко, с испугом спрашивал: “Что написать?” - “Привет... на память...” - говорил я, и он с усилием преодолевал непослушание правой руки (которой управляет левое полушарие), оставляя для будущего исследователя лакмусовую бумажку своего состояния в тот конкретный день (понятно, что содержание надписи здесь имело уже меньшее, как бы дежурное значение)... Если написанная им дата была неразборчивой, то я ниже, в скобках, своей рукой, вставлял дату того дня. Особый почерк - сдавленный, неразборчивый, слипшийся, два предложения из одних и тех же слов (чего он, по-видимому, не замечал, не видел) - характерен для таких случаев (всюду стоит точная дата). Но в его первых надписях на фотографиях почерк крупный, круглый, твердый и уверенный, записи содержат что-нибудь ироническое (по отношению к нему самому) или очень теплое (по отношению к адресату).

      Ниже я приведу образцы его здорового и больного почерка, чтобы было понятно, о чем идет речь.

      Героическими усилиями, мобилизовав всех друзей, знакомых врачей и все аптеки, Татьяна Алексеевна вытягивала мужа из очень тяжелых состояний, и я, скажем, после нескольких больных надписей на фото получал весьма здоровую, причем именно его рукой, а не помощника, надпись на книге и, помню, испытывал в эти минуты какую-то особую грусть оттого, что имею физическое образование, а не медицинское (это же ощущение неполноты и недостаточной житейской полезности своего образования я испытал у постели смертельно больной матери, проведя с ней в больнице страшный - для меня - февраль 1984 г.).

      Думаю, читатель поймет глубочайшую степень возмущения Татьяны Алексеевны (она делилась с друзьями), если кто-то из близких людей грубыми словами (вовсе не подозревая, каких усилий ей стоит его хорошее состояние в данный момент) повергал его вновь, - а его психика, напомню, была чрезвычайно чувствительна! - в кому, депрессию, интеллектуальный паралич... Такого человека она старалась всячески изолировать от Арсения Александровича и делала это весьма жестко и энергично.

      Он умер от рака. Специалисты отмечают прямую связь между депрессивным, психологически угнетенным состоянием человека и стремительным развитием раковой опухоли. После одной из таких грубых ломок его психики все усилия Татьяны Алексеевны оказались бесполезны. Арсения Александровича Тарковского положили почти на полгода в больницу... Оттуда он уже не вышел...

      Я привожу комплект их надписей полностью, потому что сегодня - 15 мая 1997 г. - случайно обнаружил конверт с кипой этих и других чрезвычайно важных для меня автографов других радостно близких мне портретируемых: в глубине души я боялся, что эти снимки навсегда утрачены или, увы, украдены. Поэтому я пускаю надписи на снимках, связанных с Тарковскими, - может быть, опрометчиво, - в самостоятельное плавание - и, может быть, кто-то по этим коротким дружеским фразам поймет, почему для меня встречи с ними были минутами (часами, днями) высокого счастья.

      Их дом, под которым я понимаю любой угол и кров (“За верный угол ровного тепла // Я жизнью заплатил бы своевольно”), который они занимали в своей роскошно-кочевой и в чем-то глубоко несчастной жизни, всегда был радушно-теплым для меня, в нем мирно жили старые добрые бессмертные люди, и я тогда постоянно проговаривал про себя его умопомрачительные строки в стихотворении “Жизнь, жизнь” (1965):

      Итак, вот его надписи в хронологическом порядке на оборотах хранящихся у меня фотографий (иногда снимок подписан ими обоими; я включаю в этот список и несколько надписей Татьяны Алексеевны на ее портретах - все надписи Татьяны Алексеевны выделяю курсивом).

      Милому Саше на память о его несчастной модели. 22 июня 1981. А.Тарковский.

      Саша, это (на обороте) - я, Ваш друг, что подписью удостоверяю. 2 авг. 1981. А.Тарковский.

      Саше - я, с пожеланием счастья. А.Т. Шахматы - это игра, // Мне помирать уж пора.

      Дорогому Сашеньке на добрую память от его старого друга, с пожеланием счастья. 19 июня 1982. А.Тарковский.

      И от меня, и от меня! С поцелуем! Т.

      Вы да я - мы друзья. А.Т. 19 июня 1982.

      Сашеньке - от старого меня. 19 июня 82. А.Т.

      Милому Сашеньке с самыми нежными дружескими чувствами. Т.О.-Т.

      Дорогому Саше Кривомазову надписывает с любовью к нему изображенный на фотографии А.Тарковский. 12 окт. 1982.

      То же, что на меньшей фотографии. А.Тарковский. 12 окт. 1982.

Один из трех первых моих портретов поэта (1981 г.), который он поместил в книгу "Избранное" (1982).

      Без даты (возможно, 12 окт. 1982): Дорогой Сашенька, спасибо Вам за эту фотографию! А.Т.

      Дорогому Саше с поздравлением по случаю его дня рождения - с любовью. 31 мая 1983. А.Тарковский.

      Сашеньке с грустью. 3 октября 1983 г. А.Тарковский. (На фотографии у березы, которую я в пору постоянных экспериментов, сделал в узкой черной - почти траурной - рамке фотоспособом).

      Дорогому Сашеньке с неизменной любовью. 25 авг. 1984. А.Т.

      Дорогому Саше Кривомазову на добрую память - с любовью. 25 авг. 1984. А.Тарковский.

      Дорогому Саше Кривомазову на добрую память. 3.XI.1984. А.Т.

      Милому другу Саше дарю его же собственную работу на долгую добрую память. 3.Х1.84. Т.Озерская.

      Милому, очень дорогому моему сердцу другу Саше на долгую добрую память. И большое спасибо. Желаю счастья. Душевно Ваша Т.Озерская. Присоединяюсь к предыдущему высказыванию. А.Тарковский. (Моей рукой выведена дата - 25.Х1.86.)

      Грустная надпись из тех, о которых я писал выше (видно, как ему тяжело): Дорогому Саше с давней любовью и неисправимой любовью. Дорогой Саша... Саше с неистребимой любовью. 25 июня 1987. А.Тарковский.

      Мой дорогой бесценный друг Саша! Вы сделали чудо. Остановись мгновение - ты прекрасно! Таков Ваш девиз?

15.8.87 Всей душой Ваша Т.Озерская.

      Нашему дорогому доброму другу Саше Кривомазову с самыми нежными чувствами на добрую память. Т.Озерская, А.Тарковский, 15 августа 1987.

      Александру Кривомазову на добрую память от модели. 15.VIII.87. А.Тарковский.

      Саша - привет! 9.1Х.87 г. А.Тарковский

      Саше Кривомазову на добрую память от его друга. 19.1Х.1987. А.Тарковский.

      Дорогому Сашеньке с любовью от его друга. 19.1Х.87. А.Тарковский.

      Саше, дорогому другу, от А.Тарковского. 23.1Х.1987.

      На добрую память Саше от его друга поэта А.Тарковского. 23 сентября 1987.

      Дорогому, верному другу Саше Кривомазову на долгую добрую память! Душевно Ваша Т.Озерская. 23.9.87.

      Дорогому Саше от его друга. А.Тарковский. 23.IХ.87.

      Саше на память о лете 1987 года. 29.1Х.1987. А.Тарковский.

      Сашеньке с улыбкой. 3 октября 1987. А.Тарковский.

      Дорогому Саше на добрую память. 7.Х.1987. А.Тарковский.

      Дорогому Сашеньке от меня. 7.Х.1987. А.Тарковский.

      На добрую память Саше о наших встречах - чаще веселых, чем грустных. 31 октября 1987. А.Тарковский.

Второй из моих портретов поэта (1982 г.),
которому выпала честь при его жизни быть включенным в его сборник "Быть самим собой" (1987).
Отмечу, что ему нравился этот снимок и он часто просил меня сделать еще и еще его копии
для раздачи их бессчисленным друзьям, друзьям друзей, знакомым и т.п.
С этой - крупной! - фотографией я провожал поэта в последний путь...

      Дорогому другу моему Саше Кривомазову с горячей душевной дружбой-приязнью и пожеланием счастья! На добрую память. Сердечно Ваш А.Тарковский. 11.12.87. Милый, совсем уже родной нам душевно Саша! Да сопутствует Вам всегда радость и удача! Нежно любящая Вас Т.Озерская.

      Дорогому другу Сашеньке Кривомазову с любовью и нежностью. 11.12.87. А.Тарковский.

      Дорогому Саше Кривомазову на долг... друж... память. 25.1.88. Арсений Тарковский.

      Дорогому Саше Кривомазову на добрую память. на добрую память. 25 января 1988. А.Тарковский

      Саше Кривомазову на память о нашей встрече. 13 апреля 1988. Арсений Тарковский.

      Дорогому Саше Кривомазову на добрую память. (Саше Кривомазову спустя семь лет.). 27 июня 1988. А.Тарковский. (Надпись на снимке, который был включен с его большой серый том “Избранного”).

      Тяжелая надпись: “19 февраля. Дорогому Саше Кривомазову с любовью от его друга. А.Тарковский. 16 сентября 1988 г.”

      Нашему дорогому, нежно и давно любимому другу Саше Кривомазову с горячим пожеланием Большого Счастья - от всей души и на долгую память от автора.
Сердечно Ваша Т.О.-Т.
Т.Озерская-Тарковская.
13 мая 1990,
ДВК (Дом ветеранов кино)
Матвеевское.