Окна из алюминия в Севастополе — это новые возможности при остеклении больших площадей и сложных форм. Читайте отзывы. Так же рекомендуем завод Горницу.
Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)Коллекция фотографий Иосифа Бродского
Иосиф Бродский, эмигрант. Нью-Йорк, 70-е.
Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма / Сост.: М.М. Кралин. - Л.: Лениздат, 1990. - С. 397. 24 июня 1962 г.
Дорогая Анна Андреевна!
Простите, бога ради, поспешность этих стихов1. Я напишу Вам гораздо лучшие. Просто хотел успеть к дню Вашего рождения.
Поздравляю Вас. Хочу, чтобы все вокруг Вас было так, как Вы хотите. Ваш И. Бродский ____________ 1. Речь идет о стихах И.Бродского "Закричат и захлопочут петухи..." и "За церквами, садами, театрами...", которые автор посвятил Анне Ахматовой.
Иосиф Бродский
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 194.
А.А.Ахматовой
1
Закричат и захлопочут петухи,
загрохочут по проспекту сапоги,
засверкает лошадиный изумруд,
в одночасье современники умрут.
Запоет над переулком флажолет,
захохочет над каналом пистолет,
загремит на подоконнике стекло,
станет в комнате особенно светло.
И помчатся, задевая за кусты,
невредимые солдаты духоты
вдоль подстриженных по-новому аллей,
словно тени яйцевидных кораблей.
Так начнется двадцать первый, золотой,
на тропинке, красным солнцем залитой,
на вопросы и проклятия в ответ
обволакивая паром этот свет.
Но на Марсовое поле дотемна
Вы придете одинешенька-одна,
в синем платье, как бывало уж не раз,
но навечно без поклонников, без нас.
Только трубочка бумажная в руке,
лишь такси за Вами едет вдалеке,
рядом плещется блестящая вода,
до асфальта провисают провода.
Вы поднимете прекрасное лицо -
громкий смех, как поминальное словцо,
звук неясный на нагревшемся мосту -
на мгновенье взбудоражит пустоту.
Я не видел, не увижу Ваших слез,
не услышу я шуршания колес,
уносящих Вас к заливу, к деревам,
по отечеству без памятника Вам.
В теплой комнате, как помнится, без книг,
без поклонников, но также не для них,
опирая на ладонь свою висок,
Вы напишете о нас наискосок.
Вы промолвите тогда: "О, мой Господь!
Этот воздух загустевший - только плоть
душ, оставивших призвание свое,
а не новое творение Твое!"
1962
Об Анне Ахматовой.
Л.: Лениздат, 1990. - С. 395.
2
За церквами, садами, театрами,
за кустами в холодных дворах,
в темноте за дверями парадными,
за бездомными в этих дверях.
За пустыми ночными кварталами,
за дворцами над светлой Невой,
за подъездами их, за подвалами,
за шумящей над ними листвой.
За бульварами с тусклыми урнами,
за балконами, полными сна,
за кирпичными красными тюрьмами,
где больных будоражит весна,
за вокзальными страшными люстрами,
что толкаются, тени гоня,
за тремя запоздалыми чувствами
Вы живете теперь от меня.
За любовью, за долгом, за мужеством.
Или больше - за Вашим лицом,
за рекой, осененной замужеством
за таким одиноким пловцом -
за своим Ленинградом, за дальними
островами в мелькнувшем раю,
за своими страданьями давними
от меня за замками семью.
Разделенье не жизнью, не временем,
не пространством с кричащей толпой,
разделенье не болью, не бременем
и, хоть странно, но все ж - не судьбой.
Не пером, не бумагой, не голосом -
разделенье печалью, к тому ж
правдой, больше неловкой, чем горестной:
вековой одинокостью душ.
На окраинах, там, за заборами,
за крестами у цинковых звезд,
за семью-семьюстами запорами
и не только за тюсячью верст,
а за всею землею неполотой,
за салютом ее журавлей,
за Россией, как будто не политой
ни слезами, ни кровью моей.
Там, где впрямь у дороги непройденной
на ветру моя юность дрожит,
где-то близко холодная родина
за Финляндским вокзалом лежит,
и смотрю я в пространства окрестные
напряженно, до боли уже,
словно эти весы неизвестные
у кого-то не только в душе.
Вот иду я, парадные светятся,
за оградой кусты шелестят,
во дворе Петропавловоской крепости
тихо белые ночи сидят.
Развивается бледное облако,
над мостами плывут корабли,
ни гудка, ни свистка и ни окрика
до последнего края земли.
Не прошу ни любви, ни признания,
ни волненья, рукав теребя.
Долгой жизни тебе, расстояние,
но я снова прошу для себя
безразличную ласковость добрую
и - при встрече - все то же житье.
Приношу Вам любовь свою долгую,
сознавая ненужность ее.
1962 июнь 24-е
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 3.
- СПб., 1992. - С. 178.На столетие Анны Ахматовой
Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит. Ровны и глуховаты,
затем, что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой Вселенной.
Июль 1989
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 228.
Утренняя почта для А.А.Ахматовой
из города Сестрорецка
В кустах Финляндии бессмертной,
где сосны царствуют сурово,
я полон радости несметной,
когда залив и Комарово
освещены зарей прекрасной,
осенены листвой беспечной,
любовью Вашей - ежечасной
и Вашей добротою - вечной.
1962
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 188.Инструкция опечаленным
"Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным..."
А. Ахматова
Я ждал автобус в городе Иркутске
пил воду, замурованную в кране,
глотал позеленевшие закуски
в ночи в аэродромном ресторане.
Я пробуждался от авиагрома
и танцевал под гул радиовальса,
потом катил я по аэродрому
и от земли печально отрывался.
И вот летел над облаком атласным,
себя как прежде чувствуя бездомным,
твердил, вися над бездною прекрасной:
все дело в одиночестве бездонном.
Не следует настаивать на жизни
страдальческой из горького упрямства.
Чужбина так же сродствена отчизне,
как тупику соседствует пространство.
6 июня 1962
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 206.
А.А.А.
1
Когда подойдет к изголовью
смотритель приспущенных век,
я вспомню запачканный кровью,
укатанный лыжами снег,
платформу в снегу под часами,
вагоны - зеленым пятном
и длинные финские сани
в сугробах под Вашим окном,
заборы, кустарники, стены
и оспинки гипсовых ваз,
и сосны - для Вас уже тени,
недолго деревья для нас.
(Явление стиха)
2
Не жаждал являться до срока,
он медленно шел по земле,
он просто пришел издалека
и, молча, лежит на столе.
Потом он звучит безучастно
и тает потом на лету.
И вот, как тропинка с участка,
выводит меня в темноту.
1962
* * *
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 252.
А.А.А.
Блестит залив, а ветр несет
через ограду воздух влажный.
Ночь белая глядит с высот,
Как в зеркало, в квадрат бумажный.
Вдвойне темней, чем он, рука
незрима при поспешном взгляде.
Но вот слова, как облака,
несутся по зеркальной глади.
24 июня 1963
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 317.
В феврале
В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая.
1964, февраль, 15-е
тюрьма
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 324.
* * *
А.А.А.
В деревне, затерявшейся в лесах,
таращусь на просветы в небесах -
когда же загорятся Ваши окна
в небесных (москворецких) корпусах.
А южный ветр, что облака несет
с холодных, нетемнеющих высот,
того гляди, далекой Вашей Музы
аукающий голос донесет.
И здесь, в лесу, на явном рубеже
минувшего с грядущим, на меже
меж Голосом и Эхом - все же внятно
я отзовусь, - как некогда уже,
не слыша очевидных голосов,
откликнулся я все ж на чей-то зов.
И вот теперь туда бреду безмолвно
среди людей, средь рек, среди лесов.
Май 1964
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 374.
Сонет
"Седой венец достался мне недаром..."
Анна Ахматова
Выбрасывая на берег словарь,
злоречьем торжествуя над удушьем,
пусть море осаждает календарь
со всех сторон: минувшим и грядущим.
Швыряя в стекла пригоршней янтарь
осенним днем, за стеклами ревущим,
и гребнем, ослепительно цветущим,
когда гремит за окнами январь,
захлестывая дни, - пускай гудит,
сжимает сердце и в глаза глядит.
Но подступая к самому лицу,
оно уступит в блеске своенравном
седому, серебристому венцу,
взнесенному над тернием и лавром!
Декабрь 1964
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 1.
- СПб., 1992. - С. 438.
Под занавес
А.А.Ахматовой
Номинально пустынник,
но в душе скандалист,
отдает за полтинник,
за оранжевый лист -
свои струпья и репья
и вериги - вразвес -
деревушки отрепья,
благолепье небес.
Отыскав свою чашу,
он, не чувствуя ног,
отправляется в чащу,
словно в шумный шинок.
И потом, с раговенья,
там горланит в глуши,
обретая забвенье
и спасенье души.
На последнее злато
прикупив синевы,
осень в пятнах заката
песнопевца листвы
учит щедрой разлуке.
Но ему - благодать -
лишь чужбину за звуки,
а не жизнь покидать.
20 сентября 1965
Бродский И. Собрание сочинений. В 4 томах. - Сост. и изд.
В.Р. Марамзина. - Л.: Самиздат, 1972. - Т. 4. - С. 134.
1
День кончился, как если бы она
была жива и, сидя у окна,
глядела на садящееся в сосны
светило угасающего дня
и не хотела зажигать огня,
а вспышки яркие морозной оспы
в стекле превосходили Млечный Путь,
и чай был выпит, и пора уснуть.
День кончился, как делали все дни
ее большой невыносимой жизни,
и солнце село, и в стекле зажглись не
созвездья звезд, но измороси; ни
одна свеча не вспыхнула, и чай
был выпит, и, задремывая в кресле,
ты пробуждался, вздрагивая, если
вдруг половица скрипнет невзначай.
Но то был скрип, не вызвыанный ничьим
присутствием; приходом ли ночным,
уходом ли. То был обычный скрип
рассохшегося дерева, чей возраст
дает ему возможность самому
поскрипывать, твердя, что ни к чему
ни те, кто вызвать этот звук могли б,
ни тот, кто мог расслышать этот возглас.
День кончился. И с точки зренья дня
все было вправду кончено, а если
что оставалось - оставалось для
другого дня, как если бы мы влезли,
презрев чистописанье, на поля,
дающие нам право на длинноту,
таща свой чай, закаты, вензеля
оконной рамы, шорохи, дремоту.
2
Она так долго прожила, что дни
теперь при всем своем разнообразье
способны, вероятно, только разве
то повторять, что делали они
при ней.
1966 (?)
Сочинения Иосифа Бродского в 4-х т. Т. 2.
- СПб., 1992. - С. 287.
Сретенье
Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
А было поведано страцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: "Сегодня,
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
дитя: он - твое продолженье и света
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем". - Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь это тех слов, задевая стропила,
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. "Слова-то какие..."
И старец сказал, повернувшись к Марии:
"В лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же окружьем, Мария, которым
терзаема плоть его будет, твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око".
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значенье и в теле
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шел молча по этому храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрям
врывался шум жизни за стенами храма.
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
он слышал, что время утратило звук.
И образ младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Март 1972
Источники: http://www.akhmatova.org/letters/brod-akhm.htm, http://www.akhmatova.org/mirrors/brodskiy.htm
Деград |
