Специальные ежемесячные бизнес-журналы для руководителей крупных предприятий России и СНГ О фирме Журналы Подписка и реклама Интервью Содержание сайта Обратная связь

Страницы сайта поэта Иосифа Бродского (1940-1996)

Коллекция фотографий Иосифа Бродского

                     * * *

     Узнаю этот ветер, налетающий на траву,
     под него ложащуюся, точно под татарву.
     Узнаю этот лист, в придорожную грязь
     падающий, как обагренный князь.
     Растекаясь широкой стрелой по косой скуле
     деревянного дома в чужой земле,
     что гуся по полету, осень в стекле внизу
     узнает по лицу слезу.
     И, глаза закатывая к потолку,
     я не слово о номер забыл говорю полку,
     но кайсацкое имя язык во рту
     шевелит в ночи, как ярлык в Орду.

                               1975

--------
               * * *

     Это - ряд наблюдений. В углу - тепло.
     Взгляд оставляет на вещи след.
     Вода представляет собой стекло.
     Человек страшней, чем его скелет.

     Зимний вечер с вином в нигде.
     Веранда под натиском ивняка.
     Тело покоится на локте,
     как морена вне ледника.

     Через тыщу лет из-за штор моллюск
     извлекут с проступившем сквозь бахрому
     оттиском "доброй ночи" уст,
     не имевших сказать кому.

                          1975-1976

--------
                   * * *

     Потому что каблук оставляет следы - зима.
     В деревянных вещах замерзая в поле,
     по прохожим себя узнают дома.
     Что сказать ввечеру о грядущем, коли
     воспоминанья в ночной тиши
     о тепле твоих - пропуск - когда уснула,
     тело отбрасывает от души
     на стену, точно тень от стула
     на стену ввечеру свеча,
     и под скатертью стянутым к лесу небом
     над силосной башней, натертый крылом грача
     не отбелишь воздух колючим снегом.

                                  1975-1976

--------
                    * * *

     Деревянный лаокоон, сбросив на время гору с
     плеч, подставляет их под огромную тучу. С мыса
     налетают порывы резкого ветра. Голос
     старается удержать слова, взвизгнув, в пределах смысла.
     Низвергается дождь: перекрученные канаты
     хлещут спины холмов, точно лопатки в бане.
     Средизимнее море шевелится за огрызками колоннады,
     как соленый язык за выбитыми зубами.
     Одичавшее сердце все еще бьется за два.
     Каждый охотник знает, где сидят фазаны, - в лужице под лежачим.
     За сегодняшним днем стоит неподвижно завтра,
     как сказуемое за подлежащим.

                                 1975-1976

--------
                   * * *

     Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
     серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
     и отсюда -- все рифмы, отсюда тот блеклый голос,
     вьющийся между ними, как мокрый волос,
     если вьется вообще. Облокотясь на локоть,
     раковина ушная в них различит не рокот,
     но хлопки полотна, ставень, ладоней, чайник,
     кипящий на керосинке, максимум - крики чаек.
     В этих плоских краях то и хранит от фальши
     сердце, что скрыться негде и видно дальше.
     Это только для звука пространство всегда помеха:
     глаз не посетует на недостаток эха.

                               1975

--------
                 * * *

     Что касается звезд, то они всегда.
     То есть, если одна, то за ней другая.
     Только так оттуда и можно смотреть сюда:
     вечером, после восьми, мигая.
     Небо выглядит лучше без них. Хотя
     освоение космоса лучше, если
     с ними. Но именно не сходя
     с места, на голой веранде, в кресле.
     Как сказал, половину лица в тени
     пряча, пилот одного снаряда,
     жизни, видимо, нету нигде, и ни
     на одной из них не задержишь взгляда.

                                  1975

--------
                         * * *

     В городке, из которого смерть расползалась по школьной карте,
     мостовая блестит, как чешуя на карпе,
     на столетнем каштане оплывают тугие свечи,
     и чугунный лес скучает по пылкой речи.
     Сквозь оконную марлю, выцветшую от стирки,
     проступают ранки гвоздики и стрелки кирхи;
     вдалеке дребезжит трамвай, как во время оно,
     но никто не сходит больше у стадиона.
     Настоящий конец войны - это на тонкой спинке
     венского стула платье одной блондинки,
     да крылатый полет серебристой жужжащей пули,
     уносящей жизни на Юг в июле.

                                    1975, Мюнхен